Громкий удар из кабинета. Вздрагиваю и одновременно сглатываю, подскакивая с места. Вода продолжает литься, и в кабинете кто-то есть. Но кто тогда купается? Хмурюсь, а внутри уже миллион сценариев… вру, один. Один, где присутствует ещё кто-то, скрашивающий ночные кошмары. Резко распахиваю дверь в ванную комнату и запускаю руку в волосы от полного непонимания. Никого. Только душ включён и наполнил паром кабинку. Странно. Открываю дверцу и выключаю кран.
Выхожу из ванной комнаты и перехожу в кабинет. Полумрак. В свете настольной лампы могу разглядеть раскрытый сейф, что спрятан был в стене недалеко от стола, разбросанные бумаги по полу. Перевожу взгляд на фигуру, стоящую и не двигающуюся спиной ко мне у стеллажей с книгами.
– Николас. Прости, я знаю, что ты сказал мне не приходить, но мне необходимо с тобой поговорить, – произношу я, улыбаясь, готовлюсь к своему решению.
Не двигается, стоит ко мне спиной в спортивных штанах и белой футболке.
– Николас? Ты зол? Прошу тебя… Прости, но… – обрывая себя, наблюдаю, как медленно оборачивается ко мне. Глаза открыты, смотрит на меня, и делаю шаг к нему, затем ещё один.
– Ты здесь, – странный голос, незнакомый, от которого мурашки пробегают по спине.
– Да, я здесь. Я была у твоего психолога, он… – что-то не то в нём. Вглядываюсь в его глаза. Стеклянные. Словно мёртвые. Смотрит как будто сквозь меня.
– Ты пришёл… пришёл сюда, ублюдок, – рычит Николас. Взглядом вырываю что-то блестяще в его руке.
– Это я Мишель. Николас? Ты что? – Делаю шаг назад, рассматривая нож, что крепко держит.
«…лунатик во время сна не видит ничего, кроме того, что происходит в его голове», – проносятся слова перед глазами. Сглатываю от этого. Сердце бьётся уже с сумасшедшей скоростью.
– Я убью тебя! Где она? Куда ты спрятал её? – Кричит, надвигаясь на меня.
– Николас! Ник! Это я! – Отвечая так же, отступаю назад.
Он спит. Но глаза открыты. Страшно, до ужаса внутри, до паники, что всё было правдой. Не знаю, что делать. Разбудить его? Но как, если он идёт на меня с ножом?
– Николас! Проснись! Это я! Мишель! – Продолжая кричать, выбегаю в спальню. Не успеваю я двинуться дальше, как, хватая меня за руку, с силой толкает обратно. Падаю на копчик, корчась от боли, и издавая стон. Распахиваю глаза, которые начинают слезиться от страха.
– Николас…
– Где она? – Это не он говорит. Не его голос, полный ненависти, злости и желания убивать.
– Это я…я…Мишель, – отползаю назад. Замахивается ножом. Вскрикиваю и перекатываюсь в сторону. Подскакиваю на ноги, слыша его крик за спиной.
Успевая забежать в ванную комнату, закрываю за собой дверь.
– Ублюдок! Я достану тебя! Я убью тебя! Отдай мне её! Отдай! – Крик полный боли наполняет меня дополна. Ударяет по двери, меня отталкивает, но надавливаю сильнее. Плача, упираюсь ногами в пол. Нет задвижки, тут нет ничего, что сможет спасти меня. Трясёт так сильно, что думать не могу.
– Отдай! Мишель! Отдай её! Где ты? Мишель! – Ударяет по двери снова. Отдаётся во мне его сила. Закрывая глаза, продолжаю упираться ногами, но они скользят из-за влажности.
– Это я! Ник! Это я! Мишель! Это не он! Я! Здесь только я! Проснись! – Кричу, сотрясаясь в рыданиях.
Но моей силы не хватает на следующий удар, меня отбрасывает спиной к душевой кабине. Ударяюсь позвоночником. Взгляд мутнеет, а губы трясутся.
– Это я… Ник… Николас… я… – шепчу. От ужаса при ярком свете ламп вижу, насколько страшен лунатизм. Он контролирует его. Словно зомби, полный силы и злости. Такого я ещё не видела. Такого мандража внутри я не испытывала. И нож, что держит в руке, пугает до паники.
Лицо Николаса искривляет гримаса гнева. Поднимает руку с оружием и кричит, пытаясь вонзить в меня острие. Визжа от страха, забираюсь в душевую кабину. И нет пути к спасению. Поскальзываясь на воде, пячусь назад. Один удар. Кричу. Дверца висит на петлях.
– Николас… пожалуйста… это я… проснись… прошу тебя, – плача, смотрю, как входит ко мне и ничего не видит перед собой. Это страшно, этот взгляд, он пустой. Действительно, пустой в нём нет ничего. А во мне только ужас от происходящего.
Хватая одной рукой меня за горло, сильно сжимает его, до хрипов, до моего крика, до моих попыток оторвать его руку. Но я бессильна. Царапаю его, бью, пытаясь хоть как-то не задохнуться.
– Я убью тебя, ублюдок… убью тебя, тварь… она моя… моя… – шипение и заносит руку с ножом. Ищу хоть какое-то оружие. Баночки с гелем для душа падают на поддон, туда же летит всё, куда добираюсь руками. А дышать с каждым разом всё тяжелее. Только кран. Судорожно открываю его, одновременно жмурюсь от предстоящей боли, что должна быть.
Ледяная вода моментально попадает на него. На меня, практически уже теряющую сознание от нехватки кислорода. Вода скатывается по лицу, и я падаю на колени. Шум в ушах и слишком много воздуха в лёгких. Кашляю, пытаясь отдышаться, перед глазами прыгают яркие огни. Сотрясается всё тело от кашля. Поднимая голову, смотрю на нож, лежащий на дне кабинки.
– Мишель? – Тихий и полный ужаса голос, знакомый, родной, прорывается сквозь шум в голове. Дрожит. Его голос дрожит. Сильно.
– Да… да… – киваю я, продолжая кашлять.
Смотрю на Николаса, как быстро расширяются его зрачки, являя мне животный страх. Как белеет его лицо, иссыхают губы, как судорожно отползая от меня, ударяется спиной о стеклянную стену и хватается за голову.
– Николас, – шепчу я, пытаясь придвинуться.
– Нет! Нет! Я…я ранил? Я… что ты делаешь здесь? – Кричит, хватая быстро ртом воздух. Паника, что овладевает им, мне видится в первый раз. Он боится. Безумный.
– Нет, всё хорошо, – заверяю его, а по щекам текут слёзы. Больно видеть его в таком состоянии, больно, что я виновата в этом. Больно, просто больно, потому что люблю его.
– Уходи… я опасен… сказал… нет… уходи, – мотает головой, а я, подползая к нему, обнимаю за шею.
– Нет, всё будет хорошо, Николас. Всё будет хорошо, – обнимаю его.
– Уходи! Я опасен! – Пытается оттолкнуть.
– Нет… нет… всё хорошо, – плачу, удерживая свои руки на нём. Шепчу ему какие-то слова.
– Я могу убить тебя! Убить! Мишель! – Кричит на меня.
– Нет! Всё хорошо! – Снова отталкивает, а я держу.
– Николас… я люблю тебя… люблю тебя… – беру его мокрое лицо руками. Ресницы, слипшиеся от воды, что поливает нас. А я смотрю в его глаза и понимаю, что любовь уже есть.
– Нет… прошу тебя… ты видела. Я опасен, для всех опасен. Для общества. Для тебя. Уходи, Мишель, уходи… мне надо лечиться… в психиатрической клинике… уходи, – пытается снять мои руки со своего лица.
– Ни за что, понял? Ни за что я не уйду, – хлюпая носом, глажу его лицо.
