Люди проходили мимо дворика, даже не обращая на нас никакого внимания. Ну да, это же нормально, что двое сидят и обедают на улице, когда погода просто орет о том, что скоро ливанёт дождь.
– Мне понравилось и точка, – ответила я. – Всё было хорошо и…я сегодня не вскочила утром, а лежала в его руках пока не прозвонил будильник. И готовил завтрак, а точнее, просто сжег яичницу, тоже Гранд. В итоге, я наспех сделала ему сэндвичи.
– Это была его инициатива?
– Да. Это было условие. Но… я всегда думала, что женщина должна бегать вокруг мужчины, носиться как курица с золотым яйцом. Так всегда делала моя мама. Она была домохозяйкой, и порхала вокруг нас всю жизнь. А потом улетела и направила свои кулинарные таланты в нужное русло. Хотя она и сейчас такая, но спокойней, чем с папой. Тейд ничего от неё не требует. Если ужин не приготовлен, то мы заказывали еду на дом или просто выходили в ресторан.
Я замолчала и переваривала то, что я только рассказала.
– Получается, что Гранд тоже не требуется мое безграничное желание его накормить, убрать за ним, – продолжила я и нахмурилась.
– Верно. Ты должна дать ему свободу самому решать за себя и за тебя. Если тебе комфортно была маска жертвы, то переиграй её на новый уровень, стань маленькой девочкой, которая нуждается в заботе. Как вчера. Ведь ты полностью доверилась своему партнеру, ты знала, что он в момент занятия сексом сделает так, что тебе понравится. Он воин, а ты обычная сельская девушка. Позволь ему двигать себя, отпусти его, только для того, чтобы увидеть, что он никуда не уйдет, и ваши отношения станут ещё крепче. Это жизненный парадокс, и он оправдывает себя, – улыбнулся Адам.
– Но я боюсь отпустить его, – прошептала я.
– Давай вернёмся к твоим страхам, – предложил он и вытащил из кармана пальто лист бумаги, где я написала сокровенные мысли.
– Первый страх: одиночество, – прочитал он. – Как ты себе представляешь его?
– Что я буду одна, и он бросит меня, – тут же ответила я.
– Второй страх: предательство.
– Я ему надоем. Ведь Гранд никогда не был постоянным, а я хочу с ним прожить всю свою жизнь. Он устанет от меня или что-то снова случится, – объяснила я свои ощущения.
– Третий – боль, – Адам ожидал моих слов, но я вздохнула и на секунду собралась с мыслями, чтобы донести смысл.
– Да. Мне кажется, что больнее он мне сделать не сможет, но у него это отлично выходит. После первого унижение я отходила год, не могла поверить в то, что Гранд смог так поступить со мной. Но со временем эти чувства притупились, и я уверенная в себе полетела в Лондон. После второго раза я отрицала его слова, его действия. А потом было чувство, что душа разорвалась. Я знаю, что глупая, но я люблю его, и что бы он ни сделал – прощу, приму и буду продолжать унижаться. Но в то же время во мне говорит гордость, и я не могу просто так переступить через себя. Это сложно описать, но я стопорюсь и не могу сделать шаг вперед или назад. Просто стою, замираю без жизни. Я боюсь, что не справлюсь с новой порцией унижения от него, – быстро стерев слезу пальцами, я отвернулась и посмотрела на прохожих.
– Это душевная боль, но есть ещё и физическая. Я разочарована сама в себе, что не смогла защитить себя от ударов, что просто не ушла, а решила поиграть в уверенность и показать Гранду, что я взрослая. Конечно, запись Аманды была правдоподобной, но интуиция подсказывала, что я должна была остаться и дождаться его, чтобы услышать самой. И получила за это. Я снова вру, – горечь на языке стала ощутимой, и я повернулась к Адаму, который со спокойным выражением лица ожидал продолжения.
– Ты прав, я не боролась. В тот момент сыграла привычка, я услышала, что Гранд меня снова хочет предать, и я больше не сопротивлялась. Нет, я не ожидала, что Аманда будет под наркотиком и решит поиграть с ножом. Но я могла уйти, убежать и дать отпор. Могла, но не сделала этого. Я хотела, чтобы Гранд пожалел меня, чтобы ему было также больно, как и мне в свое время. Я люблю его, люблю до сумасшествия внутри. Он самый лучший мужчина в моей жизни, самый сильный и со стальным стержнем внутри. Его не сломать. И вот сейчас я понимаю, что я больна им. А это, по-моему, совсем ненормально, меня лечить надо, – с ужасом прошептала я.
– Ты знаешь, как мы, психологи, объясняем слово «любовь»? – Задал вопрос Адам, а я недоуменно стирала слезы и хлопала ресницами на его реплику.
– Это душевное расстройство, невроз, неизлечимая глубокая зависимость от наркотика, – сам же ответил на свой вопрос. – Но для нашего организма эти состояния норма. Просто иногда мы сбиваемся, теряемся в ощущениях и желаниях, как ты сейчас. У тебя передозировка. Тебя ломает изнутри, ты боишься саму себя, но тебя все равно тянет к объекту твоего состояния. Ты самостоятельно сейчас познала себя и свою проблему. Ты справишься, только разреши себе расслабиться, немного побыть глупой, по-настоящему глупой. Не анализируй – живи. У тебя нет страха выйти на улицу, ты его придумала, чтобы была пища из жалости к самой себе. Признайся в этом, – Адам взял меня за руку и сжал её.
– Но тогда почему я не сплю? Почему я боюсь его измены? – Я вырвала руку и сжала руками волосы.
– Ты не спишь, потому что хочешь быть всегда в курсе того, где находится Гранд в темное время суток. Ведь, я так понимаю, на тебя напали именно в сумерках. А страх предательства и измены рождён недоверием, опытом ваших отношений и нежеланием отдать ему свою жизнь. Подумай над этим и завтра я жду тебя к двенадцати в центральном парке при входе. Погуляем, и ты сама убедишься, что ты не боишься людей, не боишься прошлых связей Гранда, ты боишься себя. Ты провоцируешь людей, ты стараешься показать любой девушке, которая посмотрит на него, что он твой. И делаешь ты несколько извращенно. Я уверен, что если с твоим парнем раньше приходила спутница, то ты всячески делала ей гадости или намекала на то, что между вами что-то есть. Ты преднамеренно вызывала в них ревность и соперничество. Но и это нормально. Каждый человек собственник. И все, что происходит вокруг нас, напоминает мир животных. Укуси первым прежде, чем тебя съедят. Сильный подавляет слабого. Только тебе нет необходимости демонстрировать клыки всем, ты должна развернуться и встать за спиной Гранда, позволяя ему решать и защищать.
Его слова попали в точку, и я снова понимала, что всю свою жизнь носила маску, теперь я это знала, без сомнений. И самое удивительное, что единственный у кого было истинное лицо – Гранд. Он никогда не контролировал свои чувства. Он просто шёл и брал, он говорил всё, что вздумается, и его не волновали последствия. Он был настоящим. И сейчас я ощущала вину за все свои поступки, за все свои игры и его боль. Я умышленно водила его за нос, при этом усложняя себе жизнь. Я безвозвратная эгоистка.
«Боже, как это отвратительно», – я скривилась на свои мысли.
– Не надо, Оливия. Прошлое не вернуть и никак не изменить. Зато ты можешь сделать так, что настоящее перекроет всё, что было ранее, – посоветовал Адам.
– И как… что мне делать? – Взмахнула я руками.
