Я полная энтузиазма рассказывала о наших приключениях, пока лицо моего собеседника вытягивалось. Да, все ожидали истерики, слёз и замкнутости. Но нет. Всё было иначе.
Нет, я ничего не забыла. Но этот груз, который придавливал к земле, не давал бы мне двигаться, а подарил бы сумасшествие из-за боли внутри – это лишнее. Ведь сейчас на месте сердца у меня сажа. Нет никаких чувств, а только маски, которые я научилась с лёгкостью менять. Иначе бы я не выжила.
– Ничего себе, – выдохнул Лес, после моего повествования. – Лив, да ты отжигала по полной.
– Ага, – улыбнулась я. – Десерт?
– О, нет. Я лопну, – он рассмеялся и хлопнул себя по животу.
– Тогда поезжай в отель и собирай вещи, – дала указания я и собрала тарелки со стола.
– Я соврал, – тихое признание заставило обернуться и недоуменно посмотреть на мужчину, который сжал губы.
– В смысле?
– Ни в какой я гостинице не остановился. Я сразу приехал к тебе, и машины у меня нет. Мотоцикл, а вещи… рюкзак, – ещё тише говорил он, теперь настал мой черёд удивляться.
– Лестер, – прошептала я. Внутри защемило от чувств к нему. Я сделала шаг и остановилась.
– Прости, не хотел врать. Но ничего не мог придумать больше. Я просто… – он запустил руку в волосы и вздохнул, – не знаю.
– Ничего. Где твой рюкзак? – Улыбнулась и подошла к нему.
– Ты не злишься? Не ругаешься? – Он встал и озадаченно вглядывался в моё лицо.
– Нет, – покачала я головой. – Я всё понимаю, Лес.
– Спасибо, Лив, – он так резко обнял меня, на что я охнула. – Спасибо тебе. Я просто запутался. Я… больше ничего не хочу.
– Всё хорошо, – обняла его в ответ и потёрла спину. – Давай, тащи свои пожитки, бомж.
– Лив, – рассмеялся он и отстранился. – Сейчас.
Лес быстро вышел из дома, а я села на стул. Господи, помоги мне. Я обещала, что не вспомню о тебе, но выхода нет. Помоги ему. И я помогу, как смогу. А дальше… не знаю, что будет дальше. Но не возвращай меня в тот ужас, я не справлюсь. Я не сильная, я такая слабая.
Грудь сдавило так сильно, что дышать стало сложно. Я сжимала руки, пока поток внутри срывал всю защиту.
– Доченька, – мама так тихо зашла в столовую, из-за чего я невольно вздрогнула. Или это мои мысли были слишком громкими, слишком болезненными и ненужными?
– Да, мам, – я через силу улыбнулась и встала.
– Где Лестер? – Обеспокоенно спросила она.
– Сейчас придёт, – ответила ей и вернулась к раковине.
– С ним всё хорошо?
– Глупый вопрос, мам, – раздражённо передёрнула плечами. – Ни с кем из нас ничего хорошего не происходит. Это просто надо принять и пережить. И он здесь, чтобы ему помогли. Он приехал ко мне.
– Лив, – мама подошла сзади и обняла меня за плечи. – Хочешь это обсудить?
– Нет, – уже спокойней произнесла, натирая тарелку. – Со мной всё замечательно. И с ним тоже… будет.
– Кхм, – Лес кашлянул, и я посмотрела на маму, предостерегая её, чтобы молчала и даже к нему не лезла. Она немного кивнула и отошла.
– Пошли, покажу тебе гостевую спальню, – улыбнулась она ему. – А Лив пока поиграет в Золушку. Это ей отлично удаётся. Доченька, не забудь перебрать гречку.
Я закатила глаза и улыбнулась.
– Идите, я пока приберусь и зайду к тебе, – пообещала я, не поворачиваясь.
Мама начала щебетать и рассказывать про нашу жизнь, а Лес (уверена в этом) уже ощущал себя не в своей тарелке. Ему не нужно это. Ему необходимо выговориться, а я торопить его не буду. Когда он созреет, тогда мы и обсудим всё. Только смогу ли я давать советы и поддерживать человека, когда сама ничего не пережила?
Но об этом лучше подумаю, когда придёт время. А пока необходимо было придумать что-то сверх оригинальное для Лес. Ведь у него день рождения, а я глупая и эгоистичная стерва, которая даже не знала об этом.
Закончив с тарелками, я поднялась наверх и постучалась в гостевую спальню. Мне так никто и не ответил, поэтому я открыла дверь. Комната была освещена лишь лампой у кровати, а Лес прям в одежде спал на покрывале.
Покачала головой и вошла. Тихо ступая, подошла к кровати и посмотрела на мужчину. Даже во сне он хмурился, и внутри что-то кольнуло, словно треснуло. Мне стало жаль его, жаль себя, жаль прошлого. И горло знакомо свело, а глаза затуманились.
Зажмурилась, чтобы остановить поток ненужных слёз. Оборвав себя, выключила свет и вышла из спальни. Зайдя к себе, я рухнула на постель и сбросила кеды, а затем джинсы с поло. В белье забралась под одеяло и зажмурилась.
«Я ненавижу тебя всей душой», – в голове вспыхнули слова, а я зажмурилась сильнее.
– Нет, – в отчаянии простонала я. – Нет, пожалуйста. Нет. Не надо, не сейчас. Я сломлена, не смогу этого пережить. Не смогу переварить этого. Это невыносимо больно. Нет.
Но по щекам уже катились слёзы, и я уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить громкие всхлипы, которые разрывали снова всё внутри. Ведь не плакала, не разрешала. Одно появление Леса, и всё разрушилось. Мой мир, в котором я искала спокойствия, убит. И теперь снова ощущаю себя так же как в тот вечер, когда видела Его последний раз. Отчаяние и холод как в тот момент вернулись, а я была на грани пропасти. Уже падала, но Он не подхватил меня. Обещал. Обманул. Использовал. Разорвал на части и оставил. Это настолько больно, что внутри всё сжималось, а разум просто не отвечает.
– Лив, – тихий голос разрушил моё одиночество, и я старалась остановить поток слёз, но не смогла. Просто накинув на себя одеяло, я продолжила своё занятие.
– Тише, Лив, – тёплые руки вытащили меня из моего укрытия и обняли, прижимая к себе. – Прости, это я виноват. Я не должен был приезжать, но ты единственная, кого я бы хотел видеть. Прости меня.
– Всё… хорошо, это просто воспоминания, – сквозь слёзы пыталась объяснить ему, что это просто замыкание в моём мире. И всё пройдёт, когда-нибудь я снова забуду.
– Плачь, станет легче, – прошептал он и поцеловал меня в макушку, накрывая нас обоих одеялом.
И я плакала долго и горько, как будто только что похоронила самого дорогого мне человека, пока Лес шептал мне успокаивающие речи, и пока сил не осталось. Я заснула в других руках. Дружеских и необходимых нам обоим. Лес и я пострадали больше всех. Он был Его другом, а я…я лишь подстилкой. Глупышкой Ливи. Я даже внутри себя не могу произнести слово, состоящее из четырёх букв. Потому что страх сковывает тело, а разум выдаёт не те картинки, которые я должна помнить. Я не оптимистка, у меня нет масок. Я лишь пытаюсь выжить, но это невозможно в моём фильме. Осталась только грубая правда, срывающая кожу с тела. Эта боль идентична той, что я пережила.
Стук сердца был ровным и чётким. Но ведь у меня нет больше этого органа, он вырван и никогда не вернётся. Я окончательно потеряла всю надежду, весь свой потенциал быть счастливой. Боль никогда не потухнет, она будет крутиться рядом, чтобы на пороге нового дня напомнить о себе и развернуть меня на сто восемьдесят градусов. Заставить бежать от всего хорошего. Страх быть обманутой и преданной только разовьётся с годами. Он сломал меня, забрал дыхание и выпил его без остатка. Но я никогда не произнесу Его имя, ведь тогда я могу мысленно призвать призрака из прошлого. И в тот момент, когда увижу Его, сойду с ума. На мне можно будет ставить жирный крест. Поэтому больше никаких воспоминаний, никакого сочувствия и сожаления о содеянном. Ночь подготовила мне новую маску, чтобы утром проснулась другой. Нельзя предугадать, какой я буду. Но только молюсь, чтобы никогда судьба не поставила Его мне на пути. Просто попрошу. И буду умирать медленно и с наигранной улыбкой на губах. Я застыну в этом времени, и ничего не изменится.
