– Умер? – Прохрипел, а она улыбнулась и мотнула головой.
– Лучше бы умер, – продолжил и теперь мог понять, что свет не такой резкий. Прикроватная лампа горит, а я нахожусь в каюте.
– Что…
– Ты напился и разломал картины, – ответила на незаданный вопрос Анна.
– Это я помню. Но я дошёл. Молодец, – ухмыльнулся, и это отдалось новой болью в виске.
– Дошёл, и тебе было плохо. Очень плохо. Дино заглянул в шесть часов, оставил для тебя таблетки и попросил принять, как очнёшься. Уже полночь. Ты проспал целый день, – тараторила девушка. А я, кряхтя, приподнялся и принял из её рук бокал с водой и таблетки. Боже, как я стар. Сейчас даже чувствую каждый прожитый год из своих тридцати четырёх. Развалюха, а не мужчина. Голый мужчина.
– А почему я… – приподнял одеяло, бросив взгляд на Анну, которая моментально покраснела.
– Ты… в общем… ну тебя рвало, очень долго и ты ещё… в душе был. Пришлось раздеть, – промямлила она и опустилась в кресло рядом с кроватью.
– Рвало? – Шокировано переспросил я, допив залпом воду.
– Да, – она поджала губы.
– Чёрт. И ты… была рядом? То есть видела всё? – От понимания, в каком неприглядном свете теперь я выставил себя, голова обещала разорваться к чертям. Этого сейчас желал безумно, потому что увидел подтверждение своим мыслям на лице девушки.
– Не могла тебя бросить вот такого. И у тебя сильное отравление. Скажи, какой смысл? – Этот вопрос, вообще, привёл меня в ещё более мрачное настроение. Осуждение так и сквозило в её голосе.
– Не твоё дело, – фыркнул я.
– Хорошо. Не моё, так не моё. И ухаживать за тобой тоже не моё дело. Тогда я пошла, – обиженно ответила Анна и поднялась.
– Стой, – успел схватить её за запястье и покривиться от тянущих мышц.
– Прости, ладно? Мне до сих пор плохо. Голова не соображает. И ты ухаживала за мной? – Отвела глаза, но тут же, встретилась с моим взглядом уверенно.
– Да, ухаживала. Прикладывала полотенце и обтёрла тебя пару раз. Ты горел. Я не вызвала врача, да и Дино успокоил, что с тобой всё будет хорошо. У тебя обезвоживание, но это не моё дело, Рикардо. Призови тех, кто любуется тобой утром, пусть заменят, а я устала, – зло вырвала она руку, но это вызвало улыбку. Ревность? Она ревновала, и это нравилось мне.
– Ты моя жена, – напомнил я, а девушка раздражённо бросила полотенце в глубокую тарелку со льдом.
– К сожалению, – пробурчала она, подхватив тару. Это ещё больше развеселило меня, что даже забылось моё похмелье.
– Анна, – с улыбкой позвал её у двери.
– Что ещё? – Недовольно обернулась она.
– Ты смотрела на меня голого? – Сдерживал смех, пока девушка закипала.
– Я не смотрела. Я раздевала тебя.
– И смотрела. Ты дотрагивалась до моей кожи.
– А как иначе мне следовало тебя раздеть?
– Полностью, – протянул я, уже в голос расхохотавшись.
– Ты озабоченный, – прошипела Анна, сделав шаг ко мне. – У тебя даже никакой благодарности нет к тому, что я сделала. Ты отвратительный. Ты гнусный…
– Раздевайся, – перебил её, и девушка остановилась рядом с кроватью, озадаченно посмотрев на меня.
– Что?
– Это не равнозначно. Ты видела меня голым два раза. А я один. И то в белье. Нечестно… больно! – Возмутился, когда по плечу она хлестнула меня мокрым полотенцем.
– Больно? Ненавижу! – Ещё один удар и ведь действительно неприятно.
– Ты хоть представляешь, какой ты тяжёлый? – Поймал полотенце и избежал очередного удара.
– Анна…
– Нет, Рикардо! Не хочу даже слушать тебя. Мне пришлось тебя тащить, чтобы тебя рвало в ванной. Я, как дурра, всю ночь не спала, боялась, что ты сгоришь от температуры. Жалела тебя, а ты недостоин моих чувств. Даже ненависти недостоин, – зло отпустила полотенце, что оно всё же ударило по моей груди. Не больно. Несильно. Но безумно хорошо стало внутри.
В секунду схватил девушку за запястье и потянул на себя, что она с испуганным писком повалилась рядом.
– Рикардо!
– Анна, – довольно улыбнулся, накрыв её своим телом и заблокировав любое движение. Она такая маленькая, миниатюрная и то, что подо мной женщина с горящими от ярости аметистами принесло колыхание члена, сквозь разделяющее нас одеяло. Чёрт, я хочу её. Сильно. Глубоко и осторожно.
– А ну…
– Спасибо тебе за доброту, Анна, – не дал ей ругаться вновь, и она так и замерла с приоткрытым ртом.
– Спасибо, что не дала мне сгореть, хотя был бы не против из-за своих слов вчера. Прости меня за то, что позволил себе кричать на тебя. Прости, что манипулировал тем, что тебе нравится. Прости, ладно? – Вглядывался в её глаза, где ярко читалось удивление, секундная обида и цвет разгладился, стал полноценным и мягким.
– Я… мне дышать сложно, – прошептала девушка. Чертыхнувшись, скатился с неё и сел. А она уже стояла на ногах.
– Анна…
– Ты тоже прости меня. Я никогда так не кричала, как вчера. Мне сложно.
– Знаю, мне не меньше, поверь. Но давай попытаемся хотя бы немного. За мной никто не ухаживал так, как ты, кроме домработницы. И мне понравилось.
Она подняла на меня взгляд и немного улыбнулась.
– Ты очень тяжёлый и большой, – словно упрекнула меня, направляясь к двери.
– Боюсь другим не смогу быть, но постараюсь уменьшить тебе проблем с ношением моего пьяного тела. Не напивался так давно. И видимо, правда, старый уже, такие развлечения не для меня.
– Уж будь добр. Второй такой ночи не переживу. Ты раздавишь меня, и я не смогу за тобой ухаживать, – поймал её лукавую улыбку, и в груди образовалось тепло. Именно оно, не вожделение, конечно, оно до сих пор не отпустило, но это другое. Мягкое. Как и её голос. Нежное. Как её прикосновения. Приятное. Как и она сама.
– Тогда на сегодня я твой больной? – Уточнил я.
– Хорошо, – кивнула она и распахнула дверь.
– И куда ты? – Удивился.
– Тебе следует принять душ, от тебя всё же, не особо приятно пахнет. За это время я закажу тебе бульон и гренки – единственное, что поможет тебе сейчас и не вызовет тошноты.
– И вернёшься?
– Куда я денусь с этой махины? – Усмехнулась Анна.
– Не заставляй меня идти искать тебя голым, – пригрозил я, а она закатила глаза.
– Озабоченный, – услышал перед тем, как девушка закрыла за собой дверь.
– Да. Озабоченный. Из-за тебя. И мне это тоже нравится, – одними губами произнёс и, откинувшись на подушки, потянулся, разминая мышцы.
Всё же выпить было неплохой идеей. Совсем неплохой. Таблетки уже начали действовать, плечо ещё немного даёт знать, о тяжёлой руке Анны, и внутри больше нет волнений, страха и мыслей. Ничего нет. Похмелье иногда творит чудеса. А если представить, что она видела меня в таком непотребном виде и продолжает улыбаться, да ещё и ревновать, то это того стоило.
