Вряд ли кто-то может понять меня. Постоянно слышать, насколько моя мазня отвратительна, как и я. Вечное гнобление и запрет на покупку кисточек и красок. Но нашла выход, и в этом помогла Мили, а сейчас этот страшный мужчина, которого до ужаса боялась, оказался тем, кто подарил мне надежду.
– Прости… я… прости, – промямлив, отстранилась от Рикардо.
– Поэтому ты прописала в контракте, что поступишь туда, куда сама захочешь? – Спросил он, дотрагиваясь до моего лица и стирая мокрые дорожки.
– Да. Спасибо, никто не верил… никогда… а ты… прости меня, – зажмурилась, пытаясь вновь не расплакаться.
– Без проблем, Анна. Ты пойдёшь туда, где тебе понравится, – заверил меня. Невероятный поток благодарности к нему согрел сердце.
– Только у меня есть один вопрос, – он поднял руку с листом и взял его. – Почему я зачёркнут?
– Это… ты постучал, и я нечаянно вздрогнула, – хлюпнув носом, объяснила ему.
– И я действительно такой угрюмый? – Хохотнув, он повернул ко мне рисунок.
– Рисую по памяти. И в тот момент не задумывалась, каким ты вышел. Серьёзным и немного злым. Я… тебе не нравится, да? – Натянув улыбку, поинтересовалась я.
– Нет, исполнение нравится, но вот герой не особо. Мы можем это как-то переиграть?
– Что? – Непонимающе переспросила я.
– Если я сяду и буду улыбаться, тогда портрет выйдет иным, да? – Кивнула на его вопрос.
– Тогда прошу тебя, Анна, сделай мне подарок. Нарисуй меня. Только для меня, – от его слов потеряла дар речи.
– Но…
– Пожалуйста. Для меня это было бы честью, – перебив меня, вложил обратно лист в мою руку и его глаза были полны доброты и ожидания.
– Хорошо. Но тебе не нужно сидеть, я могу одна…
– Нет. Хочу смотреть, как ты это делаешь. Можно? – Лицо Рикардо преобразилось от широкой улыбки.
– Можно, – только кивнула.
– Тогда ты завтракай. Мне нужно переодеться или наоборот раздеться?
– Эм… нет. Это же не краски и не пастель. Обычный уголь, – тихо рассмеялась я.
– Но всё же, должен подготовиться. Меня будут рисовать впервые. Завтракай, – он так быстро наклонился и поцеловал меня в щёку, что я замерла. Горячие губы оставили отпечаток на коже, пока приходила в себя, смотря на удаляющуюся спину мужчины.
– Боже, – выдохнула я и упала в кресло. Пальцами дотронулась до щеки и непроизвольно улыбнулась. Он такой… такой, оказывается, хороший. За злостью и недовольством скрывалось понимание. Возможно, мне действительно повезло, и этот человек сможет принять моё прошлое, помочь мне. Но нельзя влюбляться в него, ведь такой, как он, не сможет никогда отдать своё сердце мне. Я никто, а он имеет власть, он отличная партия для любой. И должен быть счастлив, когда время фиктивного брака пройдёт. Разве можно заставить себя чувствовать иначе, если уже внутри пророс нежный цветок, ожидающий ярких лучей солнца? Если, даже не желая, я ощущаю, насколько он сумел пробить стену, которую выстраивала против мужчин. Он восхищался тем, что для других ерунда. Он подкупил меня этим, ведь именно таких слов мне не хватало. Поддержки и заверения, что не тень сестры. Не должна прятаться от мира, ото всех, лишь потому, что однажды поплатилась за свою любовь.
– Анна? – Из задумчивости меня вывел голос Рикардо, как и он сам, стоявший напротив меня в другой рубашке, уже тёмно-бордового цвета и с влажными волосами. Невозможно быть ещё красивее, но это ему удалось. Интересно, а какой он был с теми женщинами, с которыми ходил в театры и на свидания? Вот отсюда самоуверенность. Да и почему ей не быть. Он невероятен. И не только внешность. Внутри такой же красивый, как и снаружи. Редкость.
– Анна, ты так и не поела? – Спросил Рикардо, и я моргнула.
– Потом, – сконцентрировав взгляд на мужчине, ответила.
– Хм…
– Я ни разу никого не рисовала вот так. Для меня это ново и не могу ничего есть. Нервничаю. Тем более ты знаешь об этом и попросил… ох, я… боюсь сделать что-то не так, – выпалила прежде, чем позволить ему вновь стать хмурым, ведь складка на лбу уже означала близкий старт.
– Анна. Никому не скажу, если не захочешь. И для меня это тоже ново, но обещаю, что буду терпеливой моделью, – заверил меня и протянул руку. Кажется, что сейчас этот жест означал больше, чем просто предложение о портрете. Словно он звал меня за собой, не боятся, говорил, что именно он станет моей стеной и защитником. Боже, не смогла отказать и вложила свою руку в его.
– Спасибо за доверие, – тихо произнёс Рикардо, и я взглянула на него. Мягкое выражение лица и тепло, которое исходило от него, передалось и мне, что руки перестали дрожать, и смогла улыбнуться ему в ответ.
– Мне необходимо взять блокнот, – сказала я.
– А альбом? У тебя его нет? – Удивился Рикардо, отпуская мою руку.
– Есть. Но он у Мили. И все остальные принадлежности, я…
– Ты не хотела, чтобы я узнал об этом, поэтому предпочла самое минимальное, – закончил за меня, и я кивнула.
– Анна, ещё одно условие. Не надо скрывать от меня ту, которой ты можешь быть. Мне было бы приятно с ней познакомиться и узнать её. Мне интересно было бы увидеть ту девушку, которая колко отвечает мне и улыбается, которая талантлива не только в искусстве, но и в другом. Хорошо? – Его тембр, такой зазывной и проникающий в меня ласковыми нитями, заставили только расплыться в улыбке и кивнуть.
– Тогда жду тебя.
Вылетела пулей в спальню и второпях, боясь спугнуть саму себя и это наваждение, которое наслал на меня этот мужчина, достала из-под кровати блокнот и подхватила уголь. Вернулась обратно и нашла его в кресле с веранды напротив дивана. Он принял позу, вроде тех, которые используют при съёмке фото для официальных документов. От этого хихикнула и села на диван.
– Слишком, да? – Покривился Рикардо.
– Да. Ты можешь расслабиться. Честно, даже не знаю, как это делается, – покусывая нижнюю губу, открыла блокнот на чистом листе.
– А так? – Оторвав взгляд от блокнота, подняла голову и расхохоталась. Мужчина сидел с очень широкой улыбкой, что его глаза превратились в щёлочки, и выглядел он очень нелепо.
– Ты лопнешь, – сквозь смех произнесла я.
– Постараюсь не доставить тебе проблем с уборкой, – его улыбка стала нормальной, и он подвигал челюстью, а я не могла унять внутри чувства, насколько он может быть весёлым.
– Ты готов? – Спросила, удобнее распределяя между пальцами уголь.
– Это будет настолько болезненно? – Удивился Рикардо и тут же сам хохотнул.
– Мы избежим этого. Обещаю, – со всей серьёзностью ответила я.
Теперь настало самое тяжёлое – рисовать, когда он на меня смотрит. Это, с одной стороны, очень смущает, а с другой – ещё больше смущает, потому что его взгляд иной. Такого я ещё не видела. Прожигающий всё внутри и заставляющий дышать чаще, когда сравнивала рисунок и натуру. Во рту образовалась сухость, что даже внутри всё свело от него. А он всё смотрел. Молча. Не двигаясь даже. Смотрел на меня и время пролетало. Видела только его глаза, завораживающие с каждой секундой. Хотелось, чтобы это время никогда не заканчивалось. Мне так комфортно сейчас рядом с ним. Так легко и свободно чувствую себя, что словно окрылена.
