— Что делаешь после уроков? Какие планы?
— Да ещё сама не знаю…
— Пожалуйста, постарайся не задерживаться, ладно? Я пригласила Мо к восьми.
— О’кей!
Мысли Дафнии перескакивают на шоколадный торт: она заказала его в новой кондитерской, которая открылась всего лишь несколько месяцев тому назад. Всякий раз, проезжая мимо, Дафния отмечала, что внутри полно народу. Хороший знак! Значит, с качеством выпечки у них всё в порядке. Она позвонила в кондитерскую в понедельник и заказала большущий шоколадный торт с надписью (золотистые буковки на фоне разноцветной сахарной глазури): «С днём рождения, Уна!»
Год тому назад она как раз занималась приготовлением шоколадного торта ко дню рождения Уны, когда в дверь позвонили и на пороге возникли Энни и Хью. Она хорошо помнит, что, когда они наконец уже ближе к полуночи вернулись домой от Мо, на кухонном столе всё еще стояла миска с недоделанным тестом. Рядом валялись скорлупки от яиц, крошки шоколада, разорванный пакет из-под масла, а пол и всё вокруг было покрыто тонким слоем муки и порошка какао.
Помнится, она тогда просто плюхнулась на стул среди этого хаоса и застыла в полнейшем оцепенении, всё ещё не в силах осознать масштаб произошедшего. А отец и Джордж принялись наводить порядок, как умели. Они даже о чём-то переговаривались друг с другом, но вот только о чём? Слов их она не помнила. Но они говорили, это точно! Роняли слова, словно пытались с их помощью безуспешно достучаться до неё и до Уны и хоть как-то облегчить их горе. Впрочем, Уна почти сразу же пошла наверх и заперлась у себя.
Цена за торт, которую ей озвучили в новой кондитерской, была просто астрономической, но она заплатила, не торгуясь, благодарная им уже хотя бы за то, что они в этом году сделают за неё ту работу, которую сама она никак не смогла бы осилить. Торт она заберёт на обратном пути домой.
Они подъехали к школе. Дафния поворачивается к Уне и извлекает из кармана бумажку в десять евро.
— Вот. Это тебе. На случай, если вы решите после школы заглянуть куда-нибудь.
Уна молча смотрит на деньги.
— Бери же! — упорствует Дафния, почти силой вталкивая банкноту в руку Уны. — Потрать на что-нибудь вкусненькое… мороженое и всё такое.
«Мороженое, — раздражается она про себя. — И без мороженого в этот день нам обеим холодно. И потом, девочке всё же не семь лет, а семнадцать».
Уна наконец берёт деньги и, стараясь не встречаться глазами с Дафнией, прячет их в своём кармане.
— Спасибо! — роняет она, выбираясь из машины и водружая себе на плечо ранец. — До вечера! — Она громко хлопает дверцей и тут же растворяется в толпе школьников, торопящихся к большим железным воротам.
Какое-то время Дафния смотрит ей вслед. Бедная девочка! Осталась совсем одна на всём белом свете. Себя Дафния в расчёт не принимает. Какой с неё прок? Она сама о себе не может толком позаботиться, не говоря уже о других. И вот вам, пожалуйста! Из всех близких людей у Уны только мачеха. Правда, есть ещё бабушка с дедушкой по линии покойной матери, но те не проявляют никакого интереса к своей внучке, словно её и не существует вовсе. А что же до второй бабушки, той, которая Мо, то она тоже не сильна по части всяческих нежностей и прочих родственных чувств.
Когда головка в ореоле золотистых кудрей окончательно исчезает из виду, Дафния трогается с места и вливается в поток транспорта, торопясь успеть к началу рабочего дня. Проезжая часть вся запружена машинами — впрочем, как всегда по пятницам. На следующей неделе станет посвободнее: школы закроются на пасхальные каникулы, а дети в это время будут ещё спать.
Она паркует машину в небольшом заднем дворике рядом с офисом. Снимает с заднего сиденья дипломат с документами и вдруг слышит слабое жужжание над головой. Задирает голову вверх и видит в воздухе небольшой планер. На фоне голубого неба особенно бросается в глаза белоснежный баннер, который трепещет на ветру. На нём огромными чёрными буквами написано: «Поздравляем Шарлотту и Брайана!»
«Наверняка свадебный сюрприз для молодожёнов от друзей», — подумала Дафния. Она провожает взглядом уплывающий вдаль баннер и старается представить себе невесту, эту неизвестную ей Шарлотту. Поди, тоже сейчас любуется этим зрелищем, задрав голову к небу и хлопая в ладоши от радости. Ведь ещё совсем немного, и она станет женой этого Брайана. Вполне возможно, в этот самый момент она уже облачается в своё подвенечное платье или занята причёской. Будущее для них обоих сейчас светло и прекрасно. Все дороги открыты для этих двоих, и весь мир у их ног.
Невольно вспомнились картинки собственной свадьбы. Всего лишь четыре года назад. То обстоятельство, что день свадьбы совпал с днём рождения самой Дафнии
[1], придало всему торжеству особый смысл. Казалось, счастье Дафнии было безграничным. Весь день её не покидало чувство ликования, то особое состояние полнейшей эйфории, которое трудно передать обычными словами. Всё вокруг — каждая мелочь, каждая деталь — было напоено радостью, каждое мгновение было озарено счастьем.
Помнится, она проснулась в тот день рано-рано, ещё на рассвете, и долго лежала без сна, размышляя о будущем. «Надо же, — думала она, — сегодня я в последний раз в жизни проснулась Дафнией Кэрролл. А уже завтра я буду Дафнией Дарлинг». Какое красивое, какое звучное будет у неё новое имя. Словно сошло со страниц какого-то романа. Такое имя действительно больше подходит для героини романтической истории, чем для обычной женщины. Дафния Дарлинг, бесстрашный борец за права униженных и оскорблённых, защитница слабых, яркая комета, факелом проносящаяся по небосводу.
Дафния вспомнила, что на завтрак отец поджарил им колбаски. «Я же не поведу тебя к алтарю на голодный желудок», — резонно заявил он. Потом она облачилась в платье кремового цвета длиной до колена. Не совсем подобающий наряд для невесты, никаких особых изысков, но именно на это платье упал её взгляд, когда за несколько недель до того она перебирала вешалки с готовой одеждой в маленьком бутике. Тогда она ещё и не думала о том, что пойдёт в этом наряде под венец. Тонкое кружевное полотно кремового цвета расшито цветочным узором. Мелкие оранжевые и розовые цветочки в живописном беспорядке разбросаны по всему полотну. На ноги она обула босоножки розового цвета. Букет оранжевых и красных маргариток венчал весь наряд. Не совсем в тон вышивке, но самое подходящее из того, что можно было подобрать в близлежащих цветочных лавках.
Она вспомнила мать и Алекса, дожидающихся их на ступенях крыльца в церковь. Какой-то незначительный разговор ни о чём. Все четверо чувствуют себя немного не в своей тарелке: сказывается напряжение в предвкушении предстоящей церемонии. Помнится, она облегчённо вздохнула, заслышав звуки органа. Сигнал, что им пора начать движение. Она медленно идёт по проходу, рядом отец. Неожиданно перехватывает дыхание, и Дафния чувствует, как слабеют ноги. Финн замер в ожидании у…
