Она слушает, что рассказывает ей дочь, и чем дальше, тем больше ощущает некий сюрреализм происходящего со всеми ними. Ну и денёк! Окидывает комнату взглядом. На кровати лежит её пальто. У дверей стоят наготове два чемодана. Туалетный столик пуст. Слабая полоска света падает на ковёр из приоткрытой двери в ванную комнату. Всё в этой комнате чужое, непривычное, словно она по ошибке вторглась в чью-то чужую спальню, в чей-то чужой дом.
Она подходит к окну и выглядывает на улицу. Сад уже почти растворился в темноте, разве что свет из окна кухни образовал жёлтый прямоугольник на газоне. «Итак, подобьём итоги», — размышляет она невесело.
С её супружеством покончено!
Она понятия не имеет, куда ей податься на ночлег.
У Дафнии угнали машину.
Ровно год тому назад в этот день погиб Финн.
До неё вдруг доходит, что Дафния замолчала на другом конце линии. С усилием она отрывается от собственных мыслей.
— Да, неприятная история! Сочувствую! Надеюсь, ты заявила в полицию?
— Само собой! — в голосе Дафнии слышится лёгкое раздражение.
— Будем надеяться на лучшее! Полиция обязательно её найдёт.
В трубке молчание. Изабель лихорадочно ищет более приятную тему для разговора. Им обеим сейчас позарез нужна другая тема.
— Как вы там отмечаете день рождения?
— Отмечаем, но без Уны. Она сегодня осталась на ужин у своей подружки. А мы только вдвоем с Мо.
— Вот… как! Что ж, пожелай от меня имениннице, когда она появится дома, всего самого наилучшего, ладно?
— Хорошо!
Изабель различает в темноте ветки клематиса, густо завившего стену садовой ограды. В этом году он, судя по всему, даст очень обильный цвет. Третий год зимует на этом месте. Жаль, что она уже не увидит всей этой красоты.
— Дафния! — роняет она в трубку.
— Да!
А что если попроситься на ночлег к ней? Наверняка она не откажет. Ведь это же всего на пару ночей, пока она не разберётся со всеми своими делами. Она сразу же предупредит дочь, что не станет злоупотреблять её гостеприимством.
— Я слушаю тебя! Алло!
— Да я вот тут думаю…
Изабель замолкает. Нет, она не станет просить дочь ни о чём. Не может! Слова застревают в горле. А что, если Дафния возьмёт и скажет ей «нет»? Что тогда?
— Что думаешь?
— Да я тут… Послушай! Давай встретимся на следующей неделе… Пообедаем где-нибудь вместе в городе. Мне… мне надо кое о чём поговорить с тобой. Хочу, чтобы ты знала…
Да, Дафния должна знать! И Джек тоже.
В трубке снова повисает короткая пауза.
— А сейчас не можешь сказать?
— Нет! Только не сейчас. Видишь ли, это не телефонный разговор. Вот потому-то я и хочу тебя увидеть, если ты не против, конечно.
Снова тишина.
— О’кей! — соглашается Дафния. Голос её звучит ровно, как всегда.
Они договариваются о месте и времени встречи. И снова пауза. Без них не обходится ни один её разговор с дочерью. Да, нет, пауза… Да, хорошо, и снова тишина…
Изабель лихорадочно соображает, о чём еще можно поговорить с дочерью.
— Джордж занялся поисками дома для себя.
— Он говорил мне.
Конечно, он сказал ей. Кто бы сомневался! Вполне возможно, Дафния узнала эту новость гораздо раньше, чем она сама.
— Я сегодня была на кладбище, — говорит она и сама не верит своим словам. Когда это было? И было ли вообще? Нет, это из какой-то другой жизни. Она стоит у могилы Финна и рыдает, как безумная. — Такие красивые жёлтые розы кто-то положил ему. Я решила, что это ты.
В ответ тишина.
— Дафния, ты слышишь меня?
— Я сегодня так и не добралась до кладбища.
Голос Дафнии звучит как-то странно, будто это и не она говорит.
— Завозилась с этой машиной… и опоздала…
— Ах, боже мой!
— Приехала, а кладбище уже было закрыто.
— Ах ты, боже мой! Если бы я только…
— Всё в порядке! Я поеду на кладбище завтра, — Дафния громко чихает в трубку. — Прошу прощения! Я сегодня вымокла до нитки.
— Я тоже! Ужасная погода.
Пауза.
— Что ж, — начинает Дафния нерешительным тоном, — если у тебя…
— Да-да! Конечно! Ступай к Мо! — С полуслова понимает намёк Изабель. — Перезвони мне, если появятся какие-то новости о твоей машине. Договорились?
— Я перезвоню. Обязательно.
— Тогда до скорого, детка! Увидимся в понедельник.
— До свидания!
Изабель отключает мобильник и сносит свои вещи вниз, вначале один чемодан, потом другой. Выносит на улицу и загружает в багажник своей машины. Потом снова возвращается в дом и медленно обходит комнату за комнатой. «Я никогда больше не увижу этот дом», — размышляет она. Осторожно гладит обои рукой, слегка поправляет картину на стене, разглаживает носком туфли складку на ковре. На кухне достаёт из посудомоечной машины посуду и расставляет её по местам.
Потом в последний раз поднимается по лестнице наверх и заходит в свою спальню. Почти десять лет эта комната была её. Да, в октябре бы исполнилось ровно десять лет. Она вышла замуж за Алекса спустя месяц после своего пятидесятилетия. И вот она уходит от него, совсем немного недотянув до шестидесяти лет.
Скорее всего, он не станет сильно горевать и с превеликой охотой женится в третий раз. Наверняка женится, почему-то уверена Изабель. Как правило, мужчины в его возрасте уже нуждаются в женском уходе. Тем более Алекс, который привык, чтобы его обихаживали со всех сторон. Едва ли он сможет жить один. А насколько она поняла из разговора с Джорджем, он тоже не намерен надолго задерживаться в этом доме.
Вот Джорджа ей будет недоставать. Это точно!
Она же сама… скорее всего, остаток своих дней она проведёт в одиночестве. Но почему-то её совсем не пугает такая невесёлая перспектива. Зато у неё появится свой угол, и не надо будет никому прислуживать, угождать и прочее. И иллюзий она тоже больше не будет строить. Надеяться больше не на что. Ничего страшного! Многие так живут! Сколько вдов вокруг… Или женщин, которые вообще ни разу не были замужем. Найдёт себе по сердцу какие-нибудь развлечения. Не исключено, что заведёт и лёгкий флирт, если подвернётся что-то стоящее. Но сама уже искать ничего не станет. Хватит с неё брачных приключений. Никогда больше! Ни за что на свете!
Ведь есть масса самых разнообразных занятий. Можно, к примеру, заняться живописью или начать играть в гольф. В прошлом подобные увлечения не сильно её интересовали, но попробовать-то ведь можно. Или станет играть в бридж. А почему бы и нет?
