— Это подарки моих артистов.
— Странно, что они не захотели сохранить их у себя, — заметил я.
Он посмотрел мне в глаза.
— Они любят меня, и кто может винить их в этом? — Он указал на один диск, потом на другой и на третий: — Когда я нашел эту певицу, она обслуживала столики в Тускалузе. Вот этот был клоуном, скакавшим на родео. А этот продавал автомобили. — Он отхлебнул коричневую жидкость из хрустального бокала. — Если вы двое задержитесь в музыкальной тусовке, то поймете, что это ревнивая любовница. Только отвернешься, как ее уже след простыл. — Он сжал кулак. — Ее нужно крепко держать в руке и не отпускать от себя. Иначе кто-то придет, как тать в ночи, и украдет твои трофеи.
Обед состоял из стейка, рыбы или лобстера на выбор. Я испробовал все три варианта. Обед был дополнен дорогим бренди и десертом, который повар Сэма приготовил у нас на глазах. Я съел три порции.
Наконец он отвел нас в заднюю часть дома. Мы прошли по крытой галерее ко второму зданию неподалеку от его дома. Здесь находилась его студия звукозаписи. Он похлопал по ядровой сосне, отливавшей янтарно-рыжим цветом в сиянии незаметных светильников.
— Я нашел этот материал в Виргинии. Дереву двести лет, из него была построена одна из остановок Подземной железной дороги
[49]. Рабы прятались в погребе. Потом остановку разобрали на доски, пронумеровали и построили из них одну из лучших звукозаписывающих студий в Нэшвилле. — Он указал на выгнутый потолок. — Такое редко можно увидеть. Я записал здесь больше первоклассных хитов, чем могу сосчитать. — Он отхлебнул из бокала и покачал головой. — Если бы эти стены могли говорить! — Его взгляд остановился на нас. — На следующей неделе я собираюсь записать еще один шедевр.
Глава 25
Сэм считал, что на запись уйдет целая неделя, но нам понадобилось меньше одного дня. Это было еще одним доказательством алхимии, происходившей между мною и Делией. Она предоставила свою гитару и свой голос, я — себя, а Сэм сидел за монтажным пультом и перемещал ползунки вверх и вниз. Он был, как волшебник из страны Оз, дергавший рычаги и улыбавшийся нам с другой стороны стекла.
Мне не нравился Сэм, и я не доверял ему, но у него был настоящий талант в работе со звуком. Когда я прослушал запись, то стало ясно, что он уловил внутреннюю сущность Делии.
Его первый сингл попал на радиостанции уже на следующей неделе и благодаря ажиотажу после выступления в «Раймане» моментально занял первое место. И остался там.
Не сказав мне ни слова, Делия отрекомендовала меня как автора песни. Она объяснила Сэму, что хотя я подарил ей песню для исполнения, текст все равно принадлежит мне. Со своего первого чека от авторских поступлений я купил у Риггса гитару D-28, на которой стоял ценник в 22 000 долларов. Он продал ее мне за четырнадцать тысяч.
Вместе с гитарой я послал отцу чек на 50 000 долларов. Я хотел объяснить ему, что случилось. Хотел рассказать ему о Джимми. Рассказать о Делии. Но я не смог этого сделать. Некоторые вещи нужно говорить прямо в лицо. Я просто написал: «Мне очень жаль, папа». Я проследил за доставкой посылки и получил подтверждение, что она была выдана адресату через два дня, и что отец расписался в получении. Мысль об этом доставила мне некоторое утешение.
Концертное турне Делии «Положа руку на сердце» началось через месяц. Мы путешествовали целый год. Одно шоу следовало за другим. Очень скоро у нас появилась целая армия фанатов. Мы выступили больше чем в сорока штатах, в нескольких странах и почти в каждом вечернем ток-шоу. Мы даже помогали опускать «хрустальный шар» на Таймс-сквер. В это время мне исполнилось двадцать четыре года, но я не помню, где именно меня застал день рождения. Жизнь стала как одно сплошное размытое пятно.
Еще в Нэшвилле Делия получила премии «Лучшая эстрадная артистка» и «Лучший женский голос года», и, — чудо из чудес, — мы стали обладателями награды «Песня года». Трудно было спорить с тем, что песня, пять раз завоевавшая платиновый статус, добавила блеска в доме Сэма. Ведущий назвал нас дуэтом, рожденным на небесах. «Если вы хотите услышать, как поют ангелы, просто послушайте их». Потом, к моему изумлению, меня объявили «Лучшим композитором-песенником года».
Я стоял на сцене с призами в руках, смотрел на всех этих прекрасных людей, которые смотрели на меня, и ощущал глубокую и неотступную печаль. Я двигался вперед. Мы с Делией двигались вперед. У меня было все, чего я мог пожелать.
Кроме того, что было для меня самым важным.
Я подошел к микрофону и вспомнил пустой зал «Раймана», ночь за ночью повторявший эхо моего голоса.
— Я хочу посвятить эту песню моему отцу… — Я с трудом сглотнул.
Делия видела, как мне трудно. Она знала правду, поэтому она вышла на сцену и сказала за меня:
— Сегодня его нет с нами.
Я собрался с духом.
— Папа, я сделал то, что ты сказал. Я… — Слеза скатилась по моей щеке. — Я выпустил это.
Все дружно встали и зааплодировали.
После представления Делия ушла на ужин со своей группой, а я незаметно ретировался по Бродвею, вошел в «Райман» через заднюю дверь и после полуночи играл перед пустым залом. Где-то посередине очередной песни я сломался и не смог закончить ее. Я лег ничком на сцену и зарыдал в голос.
Потом я почувствовал прикосновение руки к моей спине. Это была Делия. Она молчала. Просто села на сцену и дала мне выплакаться у себя на плече. Я слишком долго держал в себе эту горечь.
— Мне нужно домой, Делия, — сказал я, когда пришел в себя. — Там есть вещи… вещи, которые остались недосказанными. — Я посмотрел на нее: — Мне нужно разобраться с той кашей, которую я заварил.
Она откинула волосы с моего лица и поцеловала меня в нос.
— Можно мне поехать с тобой?
Тогда я понял, что должен сделать.
На следующий день я отправился в ювелирный магазин во Франклине, рекомендованный Риггсом, и сказал, что я пришел от него. Когда они узнали, чем я занимаюсь и для кого я собираюсь сделать покупку, то расстелили передом мной красную ковровую дорожку и вдове снизили суммы, указанные на ценниках. Как вы можете догадаться, я ничего не знал об алмазах, но мне нравилось думать, что когда я протянул им кредитную карту и приобрел кольцо за 9946 долларов, то заключил хорошую сделку. Продавец подробно рассказал мне о качестве, весе и бриллиантовой огранке, так что когда я ушел, то, наверное, мог бы написать эссе об отражающих свойствах света, проходящего через алмазы. Но я купил его по другой причине. Я купил его, потому что оно было похоже на Делию.
Сэм проводил нас к себе домой и сообщил, что пришла пора выпустить альбом.
