– Мойя, пожалуйста, я не хотел расстраивать вас. Просто пытался сказать что-то хорошее, что-то чудесное… что я влюблен в…
– Нет! Не говорите этого!
– Но это правда!
При виде ее окаменевшего лица Вольф громко выдохнул и провел рукой по волосам. Объяснение в любви прошло не так, как задумывалось, и он не понимал почему. Прошлой ночью, наблюдая за Лили, он вдруг сообразил, что все дело, вероятно, в том, что она не знает о его чувствах. Нужно все ей объяснить, чтобы между ними не осталось непонимания. Пусть знает, что он любит ее и хочет жениться.
По пути в замок он представлял, как она отреагирует на его объяснение. Он собирался сказать ей то, что желали услышать множество женщин. Но он и предположить не мог, что Лили придет в ярость.
– Мойя, пожалуйста… может, я сказал что-то не так, потому что вы, очевидно, не поняли. Когда я встретил вас, меня словно громом ударило. Я просто понял, что…
– Довольно! – перебила Лили, вскочив. Песик провожал ее удивленным взглядом, почти таким же, как взгляд Вольфа.
Сверкая глазами, она промаршировала к принцу.
– Я не хочу больше ничего слышать о чувствах, которые, по вашим словам, вами владеют. Никогда. Ни за что. Понятно? Я жалела, что игнорировала вас прошлой ночью, поскольку сознавала, что вы не знакомы с нашими обычаями и не понимаете, насколько неприличны ваши слова и поступки. Наши правила сложны и, конечно, могут быть трудными для того, кто впервые оказался в нашей стране. Но ваша нелепая история о том, что я та самая, с кем вы хотите провести жизнь… нет! Я вовсе не хочу быть вашей спутницей. У меня и без того много поводов для беспокойства.
Он потеребил бородку, настороженно глядя на Лили.
– Значит, я больше никогда не должен говорить о своих чувствах?
– Никогда. Если хотите, чтобы я оставалась вашим другом.
Его брови сошлись на переносице.
– Я хочу большего, чем дружба, Мойя. Я сказал…
Она повелительно подняла руку, заставляя его замолчать.
– Не вам это решать. Я, возможно, пожалею даже о том, что остаюсь вашим другом. Но вам некому подсказать, как себя вести. А я не могу позволить вам в одиночестве выносить тяготы домашнего праздника герцогини.
– Вы упрямая женщина, – вздохнул Вольф.
– Значит, вы узнали обо мне еще кое-что. Если хотите, чтобы я продолжала с вами разговаривать и советовать, как себя вести, значит, должны перестать твердить мне о своих… – Она взмахнула рукой. – О своих чувствах.
– Это не сказки, – твердо сказал он, прежде чем она успела его перебить. – Но я согласен перестать говорить о своих чувствах, поскольку вам неловко это слышать.
Черт возьми, он может назвать десятки женщин, которые были бы счастливы услышать от него признание. Причем две из них – принцессы, и все, как одна, красавицы. Но Мойя ни о чем подобном слышать не желает. Она стоит перед ним с неодобрительно поджатыми губами.
Изумление боролось в нем с раздражением. Его никогда раньше не ставили на место так твердо и решительно. Ему хотелось ринуться вон из комнаты. Но другая часть души жаждала перекинуть девушку через плечо, увезти в коттедж и показать на деле, что он к ней испытывает, после чего она уже не сможет отрицать страсть между ними.
Однако глядя в ее глаза, он понял, что это гордость заставляет ее сражаться с ним на каждом шагу. Бабушка Наташа права: любовь куда более сложна, чем он представлял. И впервые с той минуты, как он встретил Лили, Вольф осознал поразительный, пугающий факт: существует определенная возможность того, что, невзирая на любые его слова и поступки, она может не принять его.
При этой мысли ледяной озноб сковал его сердце. Он, наконец, нашел женщину, о которой мечтал, женщину, ему предназначенную, а она не позволяет ему даже говорить о чувствах. Ад и проклятье, что ему делать?!
Вольф нахмурился. Возможно, она уже дала ему ответ, предложив помочь его провести через бушующие волны странных правил света. По крайней мере, она продолжала разговаривать с ним и это уже что-то… не так ли?
Лили вздохнула и отвела выбившийся из прически локон.
– Простите, если моя откровенность вас шокировала, но лучше обо всем договориться прямо сейчас. Вы, явившись на праздник герцогини, отвлекаете меня от моей цели. А я не могу вам этого позволить.
Он уловил нотки сожаления в ее голосе, и его раздражение тут же развеялось.
– Это мне следует извиниться. Вы и я – люди страстные, и вполне естественно, что у нас разные цели. Я не хочу, чтобы вы прекратили разговаривать со мной. Это неприемлемо. Я сделаю все возможное, чтобы воспрепятствовать этому.
Выражение ее лица смягчилось. Она застенчиво улыбнулась, отчего его сердце заколотилось в груди.
– Мне бы тоже этого не хотелось.
– Наконец-то мы хоть в чем-то согласны.
– И для этого не потребовалось много времени, верно? – хихикнула она.
– Верно. Но сначала я должен попросить вас об одном. – Он сжал ее руку и поцеловал пальцы. – Я должен просить у вас быть со мной терпеливой. Я не из тех людей, которые привыкли сдерживать чувства. Но я попытаюсь.
– Спасибо.
Они не отрывали глаз друг от друга, и Вольф внезапно ощутил, как нежна ее рука. Он снова поднес ее к губам, только на этот раз перевернул и поцеловал ладонь.
Глаза Лили тут же затуманились, а губы раскрылись. Но через мгновение ее щеки снова запылали, и она в смущении отодвинулась. Он тут же сообразил, что Лили не потребовала ограничений в его поступках. Только в словах. Вольф едва не расплылся в улыбке, но мудро сдержал свое торжество.
«Ах, Мойя, я нашел трещину в стенах, которые ты выстроила. Если запрещаешь мне говорить, я обольщу тебя чем-то другим. Не словами».
Не подозревая, что ее уже переиграли, Лили спрятала руки за спину и попятилась.
– Теперь, когда все улажено, я могу дальше заниматься тем, зачем приехала сюда. Искать мужа.
– Кого-то вроде лорда Хантли?
Она никак не могла заставить себя посмотреть ему в глаза.
– Возможно.
– Не отрицайте! Вы нацелились именно на него. Он ваша мишень.
– Мишень? Я не стреляю в него.
– Именно стреляете. Крохотными стрелами купидона в виде скромных улыбок и застенчивых взглядов, в надежде, что одна поразит его сердце, и он захочет жениться на вас и спасти вашу семью.
– Вы говорите ужасные вещи.
– Вздор. Я высоко ценю вашу преданность семье. Да и как могу не ценить? Но та любовь, о которой вы толкуете, любовь, рожденная необходимостью, не сможет вас удовлетворить.
Их взгляды снова скрестились. Его голос стал еще ниже.
– Вы заслуживаете истинной страсти, Мойя. Мужских прикосновений, заставляющих вас трепетать.
