«Откуда он знает?»
– Но было так весело!
Его губы изогнулись в кривоватой улыбке, от которой сердце Лили замерло.
– Не делайте вид, что вам понравилось. Я все видел. Вы не были счастливы прошлой ночью.
В основном потому, что как только она решила держаться подальше от Вольфа, ее стали одолевать угрызения совести.
– Я достаточно приятно провела время.
– А я – нет, – отрезал он. – Поэтому и приехал. Мы должны поговорить, вы и я.
Он встал, словно собираясь целиком залезть в комнату.
– Нет! – Лили опасливо глянула на закрытую дверь. – Разразится настоящий скандал, если нас застанут наедине.
– Эти ваши правила доведут меня до могилы, – прорычал он. – Но если придется следовать им, чтобы проводить время с вами, значит, я буду это делать. Что, если мы откроем дверь?
Он перекинул ногу через подоконник и оказался в библиотеке, после чего, бесшумно ступая по ковру, подобрался к двери. Комната словно сразу уменьшилась в размерах. Лили поспешила к диванчику, подхватив по пути Фини, и усадила его себе на колени.
Вольф широко распахнул дверь.
– Теперь мы в безопасности, если следовать вашему своду правил.
– Это не мой свод, – жестко ответила она.
– Не ваш. Общества. Но вы решили играть по его правилам, если не считать тех случаев, когда речь идет обо мне. – Он расстегнул плащ и бросил его на стул. – По вашему требованию я написал свое имя в бальной карточке, но вы это проигнорировали.
– Мне очень жаль, – вполне искренне произнесла она. – Я просто… запаниковала.
– Но почему? Я бы никогда не причинил вам зла.
– Я не боюсь вас.
Нет, она боялась вовсе не его, а себя.
– Не понимаю…
– Сама не понимаю. Это сложно объяснить. – Лили уловила его мрачный взгляд и вздохнула: – Вольф, мы встретились при очень романтичных обстоятельствах. Я упала с лошади, тут появились вы и выглядели так… – Она покраснела.
Естественно, столь необычайные обстоятельства могут создать ложное чувство…
Он с сожалением рассмеялся.
– Мойя, Мойя…
– Что тут смешного? – насторожилась Лили.
– Вы, похоже, разумом пытаетесь объяснить страсть, пылающую между нами. Эта страсть истинна, Мойя, что бы вы ни говорили.
– Совершенно неважно, что вспыхнуло или не вспыхнуло между нами. Я должна выйти замуж, притом по доброй воле, и принять это всем сердцем.
– Вы благородная женщина, но дорога, которую вы избрали, не ваша. Мысли о будущем будят вас посреди ночи и приводят сюда, в маленькое гнездышко, где вы можете спрятаться.
– Я всего лишь хотела немного покоя.
Он поднял шляпную картонку с письменного стола и просмотрел содержимое.
– Шерстяные чулки. Они принадлежат слугам?
Она кивнула.
Он провел пальцем по аккуратно подшитой наволочке и, поставив на место картонку, оглядел брошенные на диван салфетки и иглу с ниткой, воткнутую в верхнюю складку.
– Вы пришли сюда, чтобы шить.
– Да, я люблю шить. Это очень успокаивает, и, кроме того, я прекрасно умею это делать.
– Вам не следовало искать спокойствия, – помрачнел он.
Все верно.
Она почесала Фини за ухом.
– Почему вы здесь?
– Потому что мне больно видеть вашу печаль.
– Я вовсе не грущу, – запротестовала она, вставая.
Пока не грустит.
– Со мной все в порядке. Правда.
– Мойя, не лгите мне. Я вижу вас насквозь. Всю свою жизнь я знал, что когда встречу женщину, с которой мне предстоит провести жизнь, я сразу все пойму. – Взгляд его темно-зеленых глаз был устремлен на нее. – Эта женщина – вы.
Этот великолепный, дерзкий, чувственный принц желает провести с ней остаток жизни? С женщиной, с которой едва знаком?
Лили покачала головой:
– Невозможно. Вы знаете меня недостаточно хорошо, чтобы хотеть провести со мной месяц, не говоря уже о всей жизни.
Он свел брови.
– Знаю.
– Вот как? Тогда назовите мой любимый цвет.
– Голубой, – ответил он, не задумываясь.
«Черт бы все это побрал!»
– А танец?
– Вальс, – ответил он без колебаний.
Должно быть, заметил, как она наслаждалась, танцуя вальс вчерашней ночью.
– Когда у меня день рождения?
Он открыл рот и тут же закрыл.
– Не знаю, но узнав, никогда не забуду.
– Хмммм… Как я получила шрам на левой коленке? Сколько у меня сестер? Когда я в последний раз читала…
– Стоп! – Он глубоко вздохнул. – Пусть я не знаю мелочей, зато самое важное мне известно. Вы добры, Мойя. Очень. Доброта сияет в ваших глазах и проявляется в обращении с окружающими. Вы очень за них беспокоитесь. Любите родных так сильно, что готовы принести огромную жертву. Готовы отдать ради них свое счастье. А еще вы красивы. У вас огненные волосы и смех, который будит во мне желание. – Он раскинул руки. – Что еще я должен знать о женщине, с которой мечтаю провести жизнь?
Она молча смотрела на него.
– Вольф, это… – произнесла наконец Лили, прижимая ладони к горячим щекам. – Вы тоже очень добры, но…
– Я честен. И всегда… – К ее удивлению, он залился краской. – Я стараюсь быть честным, когда могу. И говоря вам все это, не лгу. Все чистая правда.
– Ваше описание очень лестно, но не могу поверить, что этого достаточно, чтобы воспламенить чувства, которые, по-вашему, вы ко мне питаете.
– По-моему? Мойя, я ничего не воображаю. Я знаю. Меня терзает искушение решить все ваши проблемы, но… – Он упрямо выдвинул подбородок. – Нет. Этому не бывать.
Лили гордо выпрямилась. Глаза ее пылали.
– Это моя обязанность и ничья больше.
Он пристально ее разглядывал.
– Вы взъерошены, как голубка, которой угрожает плен. Я сказал, что меня терзает искушение помочь вам, но не собирался этого делать.
Если бы он не преисполнился решимости завоевать ее сердце, выдавая себя за бедняка, он сделал бы именно это, даже не спрашивая ее согласия. Но глядя на нее сейчас, Вольф понял, что это было бы огромной ошибкой.
От гнева глаза Лили стали морозно-серыми.
– Я бы ни за что не попросила незнакомого человека помочь мне в столь личном деле. Это так же невозможно, как пригласить на чай короля Англии.
Зная английского монарха, можно было бы предсказать, что он скорее бы предпочел бренди, но Вольф мудро придержал язык.
