В отделе против нее зреет заговор. Она не боялась, просто знала, что это станет мешать работе. Так уже было.
Зашла в кухню. Изящная мебель, дорогая бытовая техника — и ничто не радует глаз, ничто не создает уюта. Открыла буфет с красивой посудой, из которой не хочется есть. Из громадного холодильника достала упаковку с рыбными стейками. И в эту минуту заверещал мобильный, оставленный в сумке в прихожей.
Она отдернула руку, как будто обожглась. Никто никогда не звонил ей в такое время. Странно. Даже боязно.
Номер был незнакомым. Человек не дождался ответа, набрал ее снова.
— Здравствуйте. — Незнакомый мужской голос. — Мария Ивановна?
— Да, а с кем я говорю?
— Лейтенант Мария Ивановна Бессонова? — еще раз уточнил тот, кто звонил.
— Так точно, — ответила она уже с легким раздражением. — Назовите себя, пожалуйста.
— Григорьев я. — И дальше неуверенно: — Не помните?
— Извините, нет.
— Я работаю в службе видеонаблюдения. Городские видеокамеры, установленные…
— Поняла, — перебила она. — Что-то снова случилось? Кто-то еще попал под колеса?
— Нет, слава богу, не попал. Но я его вычислил.
— Кого?
— Человека, который это делал. Толкал под машины стариков.
— Стойте! — Она похолодела. — Хотите сказать, их действительно кто-то толкал?
— Именно, Мария Ивановна. Вы были правы.
Вот. А Кошкин над ней посмеялся. Наорал даже. Ворчал, что она им добавляет хлопот, запретил плодить дела. А оказывается, она была права.
— Говорите, — потребовала Маша и уселась в прихожей прямо на пол, у стеллажа из натурального дерева.
— А давайте лучше встретимся, — вдруг предложил Григорьев. — По телефону как-то не так.
— Давайте. Я готова. — Она вскочила, потянулась к сумке. — Готова выехать прямо сейчас. Говорите куда.
— Нет, не сегодня, — заупрямился Григорьев. — Устал я, товарищ лейтенант. Сегодня весь день просидел в засаде, если это можно так назвать. И увидел, знаете, того человека, которого обнаружил на записях.
— Так вы нашли? Нашли что-то на записях с камер в момент происшествий?
— И да, и нет, — неуверенно пробормотал Григорьев. — Просто вычислил людей, которые регулярно мелькали как раз тогда, когда все происходило.
— И кто это?
— Их было двое. Один очень странный тип, за которым я сегодня следил. А второй — это вы, Мария Ивановна.
Сердце колотилось уже в горле.
Это не могло быть совпадением. Не могло и не было! Сначала по ее документам некто устраивается работать, и через несколько месяцев в этом самом месте погибает человек. Потом при странных обстоятельствах старики начинают соскакивать с тротуаров прямо под колеса машин. Слава создателю, никто не погиб.
Но ведь это пока. Что будет дальше? Кто тот человек, который помогает им оступиться? И почему именно в этот момент рядом находится она, Маша Бессонова?
— Пожалуйста, не вешайте трубку, — взмолилась Маша, когда Григорьев стал проявлять признаки нетерпения и намекать, что разговор окончен. — Скажите хотя бы, кто это — мужчина, женщина? Сколько лет?
— Давайте я завтра приду к вам в отделение и все расскажу. Готов дать показания под протокол. Видите ли… — Он замялся. — Я совершил должностное преступление — скачал на флешку записи тех дней, когда все это происходило. И готов…
— Флешка у вас? — перебила Маша.
— Да, у меня. Завтра она будет в вашем распоряжении. Но вы, Мария Ивановна, должны мне гарантировать, что никаких неприятностей у меня с руководством не будет.
— Гарантирую! Можем вообще вашего имени не называть.
— Как это? — обиделся Григорьев. — Вот так всегда! Делаешь добрые дела, а они остаются незамеченными. Нет уж, страна, как говорится, должна знать своих героев. Я хочу быть в гуще событий. Просто на работе никто не должен знать, что я самовольничал. Можете сделать задним числом какой-нибудь запрос, товарищ лейтенант?
— Постараюсь, — осторожно пообещала Маша. — Сделаю все, что в моих силах, даже больше.
— Вот и славно. Значит, до завтра.
Григорьев отключился. А она заметалась по квартире.
Нет, вот что за человек! Что стоило хотя бы сказать, мужчина это или женщина? Напустил зачем-то туману. Или он сам не разобрался, кто это, и этот тип как две капли воды похож на того, что отирался у ресторана в день, когда отравили Ивлиева? И тот самый торгаш во дворе хирурга Новикова тоже на него похож?
Все валилось из рук. Попыталась приготовить рыбу — и передумала, швырнула обратно на полку холодильника надорванную упаковку. Сделала бутерброд с сыром, откусила пару раз — и больше не смогла. Чай показался невкусным, кофе — некрепким. Принялась мыть посуду — разбила любимую чашку отца, из которой всегда пила чай после его смерти. Расстроилась до слез. Еле сдержалась, и то только потому, что вспомнила, что уже плакала сегодня. Два раза за день — явный перебор. Она должна быть и будет сильной. Она просто обязана разобраться в этой чудовищной истории. И добраться до странного создания, убивающего людей по собственной прихоти.
Утро началось дождем — холодным, проливным. Пока бежала до машины, вымокла до косточек. Включила печку, надеялась хоть немного обсохнуть. В салоне запахло сыростью. В кроссовках хлюпала вода. Маша потянулась к сумке на заднем сиденье. Запасная обувь у нее всегда была с собой: туфли на шпильке, туфли на низком каблуке, балетки. На прежнем месте работы ее могли с места преступления отправить в школу — прочесть детям лекцию, а то и в администрацию на совещание по какому-нибудь громкому делу. Заезжать домой переодеваться в такие дни было некогда, вот и вошло у нее в привычку держать в машине запасную обувь и кое-что из одежды.
Сейчас из одежды нашлись только джинсовая рубашка и черная юбка-карандаш. Привычно извиваясь, она стянула мокрые брюки, натянула юбку, на ноги надела туфли на низком каблуке. Мокрую одежду убрала в сумку, кроссовки задвинула под водительское кресло. Опустила запотевшее стекло.
Дождь не унимался. Острые струи молотили по асфальту, сбивали с цветов на клумбах головки, собирались в лужи.
Как Григорьев доберется? Есть ли у него машина? Почему она вчера не спросила?
Она достала мобильник и набрала его. «Абонент вне зоны действия сети». Может, уже ждет в управлении? Сидит на первом этаже перед дежурной частью — там связи нет. Терпеливо дожидается, пока она здесь прихорашивается и сохнет.
— Нет, никто вас не спрашивал, — покачал головой дежурный. — Абсолютно точно, товарищ лейтенант.
Поднялась по лестнице на второй этаж, вошла в кабинет. Три пары глаз уставились на нее. Да, опоздала на десять минут. Попробовал бы кто-нибудь из них натянуть узкую юбку на мокрое тело, извиваясь на автомобильном сиденье.
