Я вышла в коридор и увидела Машу. Девушка, как обычно, спешила по своим делам.
— Маша! — позвала я.
Она обернулась и, увидев меня, пошла навстречу.
— Будьте добры, принесите мне в галерею кофейник с кофе, чашку, тарелку с бутербродами и пепельницу.
— Конечно, все принесу, — ответила Маша и тотчас растворилась в коридорах.
Я продолжила свой путь. Вот и галерея. Я взяла кресло и подвинула его как можно ближе к портрету графини. Тут же, словно по мановению волшебной палочки, появилась Маша с подносом в руках. Она поставила его на небольшой столик и почти бесшумно удалилась. А я налила кофе и закурила. Я долго смотрела на графиню и пыталась представить не только ее как человека, но и ее жизнь в усадьбе с богатым, но не очень любимым мужем. Потом я прикрыла глаза, и передо мной стали проноситься картины из прошлого… Я точно видела все наяву.
И тут меня как что-то толкнуло… Карпыч! Я же обещала ему приехать на выставку.
Я посмотрела на часы. Уже два часа… Если не заезжать домой, то я успею. Я достала мобильник и набрала номер Матвея.
— Это я!
— Как дела? — ласково спросил он.
— Знаешь, Карпыч, друг отца, пригласил меня сегодня выставку в Манеже. Я только сейчас об этом вспомнила. Я съезжу?
— Поезжай. Тем более что я сам смогу приехать домой только к вечеру.
— Ладно, тогда до встречи, мой хороший
— Целую, — откликнулся Громов. — Я очень по тебе скучаю.
— Я тоже.
— Лера! Погоди! Если там все очень поздно закончится, оставайся ночевать в городе, хорошо? Пообещай, что не поедешь в усадьбу. На дорогах в такое время небезопасно.
— Как? Ты уже не хочешь видеть меня, изменщик?
— Белка! Имей совесть! Ну, обещаешь?
— Хорошо. Обещаю. Я люблю тебя.
— Я тоже, — ответил Громов.
Я отключила мобильник и вихрем помчалась вниз.
* * *
В Манеже, не успев войти в зал, где выставлялись картины, я почти сразу увидела Карпыча. И направилась к его огромной фигуре, резко выделяющейся из общей массы народа. Не успела я к нему подойти, как он сразу же, словно у него внутри сработало некое устройство, обернулся ко мне.
— Лера! — пробасил Карпыч. — Как же я рад тебя видеть!
— Я тоже…
— Молодец, что пришла, — и, многозначительно подмигнув мне, сказал: — Знаешь, девочка, а у меня для тебя подарок. Я ведь тебя не зря сюда затащил…
Я воззрилась на Карпыча.
— Какой еще подарок?
— А пойдем, я тебе покажу.
Мы зашли в небольшую комнату для служебного пользования. Едва переступив порог, я сразу же увидела стоящую на небольшом постаменте картину, завешенную холстом. Карпыч подошел к ней и откинул холст. И тут я услышала свой сдавленный вскрик. Я расширенными глазами смотрела на полотно. Карпыч не сводил с меня недоуменного взгляда. Должно быть, я выглядела так, словно увидела призрак. Хотя… в общем-то так оно и было. Передо мной стояла работа отца. «Портрет актрисы», в которой я сразу же узнала Ксению. Это была именно та работа, которая столь долго не давалась отцу, а потом, спустя много лет, неизвестно куда исчезла из мастерской. И отец тогда чуть не свалился с сердечным приступом.
— Откуда она у вас? — только и смогла спросить я.
— Деятеля одного разоблачили, — сказал Карпыч. — Он представил совету эту работу, выдавая ее за свое произведение.
— А как звали этого деятеля? — спросила я, догадываясь, что услышу в ответ.
— Максим Шацкий. Теперь ему уже навсегда вход закрыт на любую выставку, во всяком случае, пока я жив, — отрезал Карпыч.
Но я почти не слушала его. Я мысленно перенеслась в тот день, когда отец в мастерской работал над ней.
— Кто это? — спросила я его.
— Актриса. Великая актриса, Белка.
— Она красивая. Даже у тебя.
Отец усмехнулся. Ее лицо на портрете, выполненное из разных геометрических фигур, словно смотрело тебе в душу и все переворачивало.
— Белка, а если с нами еще кто-то будет дружить? — спросил отец.
— Что значит дружить? — возмутилась я. — Ты хочешь сказать, что познакомишь меня с одной из своих пассий?
— Господи, какие слова ты употребляешь! И почему обязательно пассией? А может, просто с очень хорошим человеком?
— Не нужно. Общайся с ней сам, — заявила я. И с детским максимализмом добавила: — Ты же сам говорил, что больше жениться не собираешься. Хватит с тебя и одного раза. Так зачем меня с кем-то знакомить? Я и так вон их сколько знаю.
— Ладно, ладно, Белка, не заводись, — сказал отец и нанес несколько мазков на портрет.
А потом он отошел от мольберта и придирчиво посмотрел на свою работу. Но лишь покачал головой.
— Нет, никак не могу уловить ее. Слишком изменчива.
Мне стало скучно, и я пошла на кухню ставить чайник. А про себя подумала, что все-таки интересно было бы познакомиться с великой актрисой.
Да… Вот как оно все произошло. Я посмотрела на Карпыча, счастливо улыбающегося от того, что он может вернуть мне картину отца, и… поняла, что мне нужно сделать. Сейчас! Немедленно! Я вытащила мобильный и набрала номер, который упорно не отвечал последние несколько часов. Но на этот раз я услышала «Алло!»
— Это Лера! Мне нужно срочно увидеть вас! Пожалуйста!
Видимо, я это сказала таким жалобным голосом, что Карпыч посмотрел на меня, как на заболевшего ребенка. А в трубку раздалось: «Хорошо, я тебя жду».
— Все, — обернулась я к Карпычу, — мне срочно нужно идти.
Я подошла к нему и крепко обняла его.
— Спасибо! Спасибо вам… Это… я не знаю, как сказать…
Я запнулась, а он нежно поцеловал меня в щеку и похлопал по плечу.
— Будь счастлива, Белка. Твой отец очень этого хотел.
— Постараюсь.
— Ну иди… — махнул рукой Карпыч. — Тебя ждут.
Я взяла картину и вышла, послав Карпычу воздушный поцелуй. И, сев в свою «старушку», помчалась на всех парах. У хорошо знакомого дома я припарковалась и, осторожно держа картину, направилась к подъезду, где жила Ксения.
Конечно, она была дома и ждала меня. И была очень удивлена, увидев, что я приехала к ней с огромным свертком.
— Вот так сюрприз! — сказала она. — Проходи, проходи же!
Я посмотрела на Ксению, тихонько поставила картину на столик в прихожей, подошла и крепко ее обняла.
— Как же я… Мне вас так не хватало.
Ксения с нежностью прижала меня к себе.
— Девочка моя… — тихо произнесла она.
