— Вы меня тоже поймите, — виновато произнес Бобрыкин. — Я на работе сутками вкалываю. Две смены на заводе, две смены в охране. Иногда любимую жену только по скайпу и вижу. А тут в кои-то веки прихожу домой раньше времени и вижу, как какая-то гнида к ней в окошко лезет. Любой бы на моем месте психанул.
— Значит, вы напали на Грачева?
— Хотел только. Рванулся к нему, а он меня увидел, испугался, дернулся. Люлька, в которой он стоял, покачнулась, там же нет перил, только какие-то два троса тонких. Он пытался за них ухватиться, да не сумел, наружу и вывалился.
— Но в полиции вы признались, что хотели нанести потерпевшему вред.
— Придушить его хотел. Если бы сам не свалился, прибил бы его. Это точно.
Подруги с сочувствием смотрели на ревнивого Бобрыкина. Нет, не был он похож на человека, способного что-то скрывать или утаивать. Простой дядька, работяга, который очень любил свою жену-красавицу и ради которой совсем забыл о себе самом. А вот она, похоже, совсем не испытывала к муженьку таких уж горячих чувств. Что-то не верилось, что между Бобрыкиной и Грачевым была лишь короткая уличная встреча. Надо быть совсем психом, чтобы соваться вот так с букетом и на подъемном кране к женщине, которая видела тебя всего один раз в жизни и могла твоей физиономии вообще не запомнить. Наверняка между Бобрыкиной и пострадавшим было нечто большее. И Сеня точно знал, что за свой подвиг получит достойное вознаграждение.
Но, с другой стороны, какое дело до этого подругам? Им нужно выяснить, была ли смерть Грачева случайной или нет. И они выяснили. Пока что ни Бобрыкин, ни его женушка не были похожи на наемных киллеров, способных разыграть сложную подставу. Если целью этих двоих было заманить Грачева к Бобрыкиной в спальню, а потом разыграть убийство любовника ревнивым мужем, находящимся в состоянии аффекта, то они были куда умней, чем выглядели.
— Хоть это и грех так говорить, но мне вашего Сеню совсем не жалко. По заслугам он получил. И не я его наказал, а сам господь моими руками действовал! Я на следствии краем уха слыхал, что покойник за многими девками и бабами волочился. Вот и настигла его божья кара.
Божья кара — это такая жена, как у тебя. И настигла она не кого-нибудь, а самого Бобрыкина. Но подобно многим людям, кто видит сучок в чужом глазу, Бобрыкин становился слеп, когда дело касалось его самого.
— Единственный, кто ни за что пострадал, так это я и еще этот крановщик, — поддержала мужа и мадам Бобрыкина, которая все еще исправно делала вид невинной жертвы. — Вот тот парень ни сном ни духом, а за решеткой оказался.
— Тоже неспроста! — не согласился с ней муж. — Наглая его морда.
— Просто мальчик ошибся в выборе друзей.
— Заодно они были! — настаивал Бобрыкин. — Что я, правду от выдумки не отличу?
Может, и не отличишь. Особенно если эту выдумку тебе любимая женушка своим накрашенным ротиком преподносит.
— А хотя бы даже и заодно они были? — вмешалась в разговор Вера.
— Я не против молодцов такого склада, просто натура у них такая бедовая. Любят риск и всякое такое. Глянешь ему в глаза, и сразу видишь: шельма перед тобой стоит. Другой бы человек не взялся этому Грачеву помогать, задумался, зачем ему в чужую квартиру лезть, а этот, пожалуйста, сразу согласился помочь. И кран, на котором работал, этому Грачеву предоставил.
— Вроде вы сказали, что они приятели.
— И чего? Мало ли кто у меня в приятелях ходит? Если они ко мне на работу припрутся и к моему станку полезут, я всех пускать должен? Не смотреть, есть у них допуск или нет. А отвечать кто будет? То-то и оно, что отвечать мне придется. И этот черт тоже должен был своей башкой бедовой подумать, кому отвечать придется, ежели что. Вот теперь пусть посидит, подумает. Времени у него до суда много будет. Следователь сказал, что этого приятеля Грачева сегодня из отдела уже в следственный изолятор перевезут.
— Только сегодня? — перебила его Любочка. — Почему так долго ждали?
— А когда вам надо?
— Просто я думала, что несчастье больше недели назад случилось. Разве нет?
Бобрыкины выпучили на нее глаза.
— В эту пятницу все случилось!
— То есть вчера?
— Ну да!
— А раньше Грачев жив был?
— Стало быть был, если вчера к нам на балкон полез!
В общем, от Бобрыкиных подруги ушли с твердым ощущением, что если даже смерть Грачева кем-то и была спланирована, произойти это должно было где-то в другом месте и при других обстоятельствах, а совсем не в этой квартире.
— Чистой воды несчастный случай. Влюбленный сорвался и упал, испугавшись вернувшегося раньше времени с работы мужа. Классика жанра!
Верочка была согласна с подругой.
— Да еще и случилось это только вчера, то есть в пятницу. А сынок Эммы Леонидовны еще в понедельник стрекача дал.
— И про смерть Сени она так говорила, словно это еще до того понедельника случилось.
— Может, Бобрыкины прошлую пятницу имеют в виду?
— Нет, они же ясно сказали, вчера дело было.
— Тогда как же это?
— Похоже, что Эмма Леонидовна ошибается. Она считает, что Грачева убил герой статьи и случилось это на прошлой неделе, а вороватый чиновник, вполне возможно, тут вообще ни сном ни духом.
— А что нам делать? Две другие жертвы проверять будем?
— Придется.
И Вера чуть заметно кивнула направо, где возле деревца сиротливо притулилась Эмма Леонидовна.
— Ну как? — поспешила она к подругам, едва увидев их. — Удалось выяснить подробности?
Девушки рассказали.
— Не понимаю, — растерялась Эмма Леонидовна. — Как же так? Леня так уверенно говорил, что Сеня погиб. А он, оказывается, еще прожил целую неделю и умер только вчера. А вы уверены, что вчера?
Подруги заверили недоверчивую бухгалтершу, что врать никто ей не станет. И она снизошла:
— Ладно, пусть смерть Сени и не имеет отношения к нашему делу, два других происшествия имеют! Я в этом уверена. К кому поедем сейчас? К родителям Жени? Или к Ванечке в больницу?
Похоже, что ответ, «никуда или домой», в расчет просто не входил.
И девушки, переглянувшись, со вздохом ответили:
— К Женечке. К ее родителям.
Оказалось, что Эмма Леонидовна хорошо подготовилась. У нее был адрес Жени Кораблевой, к которой все трое и отправились.
На вопрос Любочки, можно ли увидеть Женю, дверь открыла ее мама и удивленно произнесла:
— А Жени нет дома.
— И давно?
— С прошлой субботы. Неделю, получается.
— И вы так спокойно об этом говорите?
— Да. А в чем дело?
