– Так точно, ваша светлость.
– Ну, вот и готовься, Андрей, помнишь, как первую ладью делали?
– Конечно, боярин Леший.
– Теперь тебе предстоит сделать то же самое на новом месте. Мне связь нужна. Там будет находиться узел связи флота. Понял?
– Все сделаю, товарищ командующий. Не подведу.
– Ну, ступай!
За этим «ступай» стояло начало большой работы. По правилам необходимо составить проект и утвердить его у князя и княгини. Только после этого начнут выделять средства и необходимые материалы. Каждый момент должен быть прописан. Я пошел в картографическое управление флота и подал заявку на навигационные и физические карты района Лукаянских островов. Обложился ими и испанскими лоциями этого района. Этого не хватило, пришлось заказывать и голландские. Через некоторое время проект сдвинулся с мертвой точки и стал наполняться конкретным содержанием. Встретился с княгиней Татьяной и получил разрешение посетить остров Пиль, где находилась флотская радиостанция, прикрытая тремя фортами пильских батарей новой крепости. Мне предстояло построить такую же. В секретном отделе флота материалы мне предоставили, но требовалось посмотреть на месте – как это сделано. Связью занималась сама княгиня, на ее фабриках выпускалось все оборудование для этого.
Спустя пять месяцев я защищал проект города, который получил от князя имя Кронштадт и Кронштадтская крепость. Князь собственноручно перенес место строительства доков. Проект получил оценку и был принят.
Но весна никак не начиналась, и, несмотря на то что все было готово к отплытию, лед не давал нам возможности сделать это. Зима 1648 года была необычайно жесткой и одной из самых холодных в истории. Лишь девятого мая появились первые трещины, и два портовых буксира начали ломать для нас лед. Одиннадцатого мая тронулись в путь, а уже потом выяснилось, что крепость Нововыборг атаковали с моря, но атака была отражена с большими потерями у неприятеля. Мы же пришли только через две недели после первой атаки. «Веди», которые по уставу судоходной компании имели не номера, а названия – «Анастасия» и «Нововыборг», – легко перенесли переход, весенние шторма и показали неплохую скорость. Однако из-за их размеров им требовались буксиры для подходов к причалам и для работ в узкостях. Два таких буксирчика они несли в своих трюмах.
Трюмы были забиты стройматериалами и оборудованием для карьера. В Нововыборг, по плану, должны были доставить аммонийную селитру – как только бухта освободится ото льда, и все дальнейшие вскрышные работы на карьере должны были вести с помощью аммонита. Об этом неоднократно говорили и князь, и Анастасия Гавриловна.
Мы подошли к Нововыборгу только 27 мая, затратив шестнадцать суток на переход. Я удостоился троекратного поцелуя от Анастасии Гавриловны, которая сказала, что очень-очень ждала прихода крейсера, ну, а когда увидела свое имя на борту рудовоза, так просто прослезилась. Приятный подарок подготовил князь, кстати, в Князево-в-Перу ушли еще два таких же гиганта, названные «Князево-в-Перу» и «Яков Стрешнев».
Мне рассказали о событиях, показали протоколы допроса пленных, и мы начали готовить операцию против французов.
В городе очень многое изменилось за зиму, все переженились, нашелся муж и для Моник, а я через агента в Копенгагене заказал еще по дороге в Выборг мебель красивую в дом и широченную кровать. А дом остался без хозяйки, и кровать стоит холодная.
Пока поставил матроса протапливать дом, который всю зиму стоял нетопленным, а сам с Сухим Ухом на двух пирогах отправился во фьорд смотреть подходы к проливу Барра. Перед этим морские пехотинцы выбили оттуда французов, которые пытались устроить там артиллерийскую засаду. А за несколько дней до этого там погибла разведка Сухого Уха.
Замерили скорость течения в проливе и минимальные глубины на отливе. Корабли здесь пройти могут, хотя место и узковато для рудовозов. Решил не рисковать и проводить «Анастасию» на буксире, чтобы не зависеть от случайности. Собрал капитанов всех кораблей, поставил задачи. Затем все разошлись по кораблям, а я прислал на оба рудовоза своих командиров плутонгов. Руководить стрельбой будут они.
Операция началась. Плохо, что никто не позаботился о лоцманской службе, в прошлом году по южному внутреннему озеру никто не ходил. Карьер находился в Северном д’Ор, а на юг ходить запрещала Анастасия, чтобы не дразнить французов. Поэтому там находилась терра инкогнита, и действовать капитану Ольбредеру придется ощупью и с угрозой потерять судно в этом гиблом месте. Сведения, которые смог предоставить Сухое Ухо, отрывочны и неполны. Индейцев восьмиметровые глубины никаким боком не касались.
«Анастасию» выгрузили полностью, она приняла водный балласт, чтобы стать на ровный киль и заглубить винты, чтобы не шумели, и в таком состоянии Ольбредер повел ее во фьорд. Его сопровождал малый бронекатер и буксир. Большой бронекатер оставался охранять Нововыборгский залив и порт, а остальные суда и корабли я повел вокруг архипелага к форту Луисдэл.
На борту многочисленный десант. Несмотря на мои протесты, Анастасия Гавриловна тоже находилась на борту, в сером платье с белым передником и шапочкой с красным крестом. Кстати, умеет хорошо одеваться и подчеркивать свои прелести. Эх, хороша Маша, но не наша! Рядом крутится ее муж, готовит к выходу свою разведку. С ним мы знакомы еще по службе в гвардии. Хвастунишка он, правда, и никогда не пользовался большим авторитетом в роте, потому что любил подчеркнуть свою особую близость к князю. За это и недолюбливали, а когда он сводил полуроту к Кожозеру, так вообще загордился, старых приятелей и узнавать перестал. Он теперь лейтенант, а мы кто такие?
Рудовозы взяли под обстрел форты, на которые предварительно губернаторша зачем-то парламентеров высылала, хотя и так было понятно, что сдаваться французы не собираются. Место слишком удобное для обороны. И я повел крейсер западным Ленноксом, узким проливом, огороженным с обеих сторон скалами. Понятно, что с обеих сторон должны быть артиллерийские засады. Такие же, как они сделали в проливе Барра. Орудия заряжены, и наблюдатели глядят во все глаза. Разрешил открывать огонь самостоятельно. Грохнуло одно орудие, затем второе, и послышались разрывы на берегу. Осколочно-фугасными снарядами разбили две позиции. Еще в одном месте один из французов перед разрывом успел выстрелить, но промахнулся. Стрелять по движущейся цели, когда непонятно как долго будет гореть порох на полке… И еще артиллеристов выдавал дым. Им приходится держать возле пушки жаровню, чтобы иметь возможность выстрелить. Так что мы их разнесли задолго до того, как они смогли бы нас обстрелять. Затем я развернулся, погасил ход, и мы дали один залп прямой наводкой по входному форту. После этого на мачте главного форта спустили королевский флаг, а входной форт не подавал признаков жизни. Затем появилась женская фигура и замахала белой тряпкой.
На траверзе форта один из катеров устремился к берегу острова, где стоял разбитый форт. Подходить к причалу Луисдэла я не стал, спустился на катер и вышел на причал. Там меня ждал капрал морской королевской пехоты, весь окровавленный, грязный. Форт горел, и никто его не тушил. Капрал передал мне шпагу лейтенанта де Вур, который исполнял обязанности коменданта. Сам комендант лежал раненым в нашем лазарете. Труба пропела отбой, и из разных щелей и подвалов начали осторожно выбираться люди. Наша морская пехота организовала их на тушение пожаров. У трупов епископа и де Вура с женой ревели две молоденькие девицы-двойняшки. Спросил у капрала, который следовал за мной, несмотря на ранение:
