А потом победители с богатой добычей возвращались домой… Корабли Агамемнона и Менелая на пути от малоазийских берегов к греческим завернули на Лесбос. И долго не могли отплыть от него дальше — мешало отсутствие попутных ветров. В таких случаях, конечно, начинали молиться богам, дабы те даровали успешное продолжение путешествия.
Иногда молитвами не ограничивались, приходилось прибегнуть и к жертвоприношениям. Самый известный случай связан с теми же Атридами. Когда они десятью годами ранее еще только отправлялись воевать с Троей, их флот был задержан теми же противными ветрами в гавани Авлиде (в Беотии). Прорицатель Калхант с помощью своих гаданий выяснил, что это гневается Артемида. И требует — ни много ни мало — человеческой жертвы! Дочь Агамемнона, юная Ифигения, должна быть заколота на ее алтаре. Царь Микен пошел и на это… Правда, богиня в последний момент незримо подменила на жертвеннике Ифигению ланью, а саму девушку перенесла в далекую Тавриду (Крым).
Так гласил миф, вдохновлявший многих древнегреческих писателей на гениальные произведения. Например, дошли до нас трагедии Еврипида «Ифигения в Авлиде» и «Ифигения в Тавриде» — как раз на этот сюжет. Но в том случае, о котором здесь повествует Сапфо, обошлось без крови, оказалось достаточно одних молений. Молились же Атриды, как указано, трем божествам: Гере, Зевсу и Дионису.
Последний назван не по имени, а «сыном Фионы». Дело в том, что матерью его считалась фиванская царевна Семела, дочь Кадма, зачавшая от Зевса божественного младенца, а потом погибшая от молний Громовержца, не успев родить дитя, и Зевс донашивал его, зашив в собственное бедро. А Семела была перенесена на небо, стала богиней и получила новое имя — Фиона.
Рассказав миф, Сапфо, как и положено, переходит к заключительной части гимна: обращается к Гере с некой просьбой. Кстати, о чем же она просит? Отчасти ясно, а отчасти и не вполне. Ситуация усугубляется тем, что самый конец стихотворения сохранился плохо, с трудными для реконструкции лакунами.
Вроде бы речь идет о том, что поэтесса должна куда-то отплыть. Но куда? И не возникает ли противоречия с тем, что она хочет продолжать учить песням и пляскам митиленских дев? Не в первый уже раз перед нами случай, когда приходится прибегать к разного рода шатким предположениям.
Может быть, речь идет о плавании на Сицилию? Но нет, мы уже имели случай убедиться, что на этом далеком острове Сапфо побывала в детском возрасте, когда она, естественно, еще никого ничему не учила. Или имеется в виду замужество поэтессы, когда ей пришлось перебраться из родного Эреса в Митилену? В принципе этого исключать нельзя: Эрес и Митилена находились, так сказать, на разных концах Лесбоса. Конечно, от одного города до другого можно было добраться и по суше; но, как правило, эллины, когда можно было плыть (а не идти), предпочитали именно плыть. Пусть чуть дольше — зато покойнее.
Но и мало ли куда могла отплывать наша героиня! В конце концов, в те же лидийские Сарды, которые она так любила, которые считала чуть ли не «центром мира»… Вопрос приходится оставить открытым, тем более что подавляющее количество произведений Сапфо не поддаются сколько-нибудь точной датировке.
А вот и представители «нижних этажей» древнегреческого пантеона, отраженные в ее стихах. Выше упоминалось о харитах (ближе знакомых нам как «грации»). Лесбосская поэтесса в одном из — опять же лишь частично сохранившихся — фрагментов восклицает:
Розоволокотные,
чистые — вы,
Дочери Зевсовы,
О Хариты, ко мне…
(Сапфо. фр. 53 Lobel-Page)
Опять перед нами призыв. Но разве не призыв — и вот это?
Нежных Харит я призову, Муз пышнокудрых с ними…
(Сапфо. фр. 128 Lobel-Page)
В этой строке наряду с харитами мы встречаем и муз — богинь, которые, по идее, должны были особенно благоволить к Сапфо как к поэтессе и — тем самым — в каком-то смысле «коллеге» (не случайно ведь, напомним, ее и называли потом «десятой музой»).
Муз призывает Сапфо и в других стихах:
Музы, ниспуститесь, золотой оставив
Дом отца…
(Сапфо. фр. 127 Lobel-Page)
Отец муз, напомним, Зевс. Этих богинь поэтесса подчеркнуто уважает и пишет, например:
В этом доме, дитя, полном служенья Музам,
Скорби быть не должно: нам неприлично плакать.
(Сапфо. фр. 150 Lobel-Page)
Думаем, не будет ошибкой предположить, что под домом, полным служения музам, Сапфо подразумевает именно возглавлявшийся ею «клуб девушек», или фиас, или «пансион» — уж как кому покажется более уместным назвать… Можно ли предположить, что коль скоро руководительница заведения сама усердствовала в лирической поэзии, то она и ученицам своим поручала заниматься стихотворчеством (хотя бы в «пробном» порядке)? Все-таки непохоже. Иначе до нас дошло бы гораздо больше имен митиленских поэтесс. А этого вроде бы не наблюдается.
Порой обращается Сапфо и к отдельным музам:
(Сапфо. фр. 124 Lobel-Page)
Почему именно Каллиопа? Это ведь муза эпической поэзии, а в области эпоса наша героиня не работала. Но тем не менее…
Почитали богов и богинь различными обрядами, среди которых главное место занимали молитва и жертвоприношение. Молили греки своих богов о вещах простых, вполне земных: удаче, богатстве, продолжении рода. Молились обычно стоя, воздев руки кверху; становиться на колени или падать ниц гордые эллины гнушались даже перед божествами.
Чтобы задобрить могущественных олимпийцев, склонить их на свою сторону, им приносились жертвы. Для жертвоприношений чаще всего использовался домашний скот: быки, свиньи, козы. Жертвенное животное закалывали на алтаре. Алтарь уже упоминался выше в разных контекстах, и тут, наверное, имеет смысл пояснить, что этот античный алтарь не имел ровно ничего общего с алтарем в привычном нам христианском понимании. В православных или католических храмах алтарь — самая, так сказать, священная, самая потаенная часть храма. А в античности алтарь — это жертвенник, возвышение, на которое жертву возводили на заклание. И находился алтарь вообще не в храме, а поблизости, на открытом воздухе.
Там же, на алтаре, убитое животное тотчас сжигали: считалось, что жирный дым, восходя к небесам, питает богов. Значительную часть мяса жертвователи оставляли себе и съедали на общем пиру, разделяя таким образом трапезу с небожителями. Богам приносились также первые плоды нового урожая, жертвовались предметы роскоши и произведения искусства, совершались возлияния вином, медом или молоком (смысл слова «возлияние» разъяснялся выше).
У Сапфо обряды, связанные с жертвоприношениями, безусловно, упоминаются. Процитируем такой вот совсем крохотный отрывочек:
