— Другая библиотека, другой дом. Ну ты крутая!
— Здесь рядом. Хочешь, покажу?
Когда они поравнялись с домом на дереве, Юля не поверила:
— Сдали? Да Медведевы никогда не сдают!
То же самое сказал и участковый, который внезапно возник, представился: Гусятников — и начал интересоваться, что девушка тут делает. Таня сначала растерялась, потом вспомнила, что надо сказать:
— Мне Пал Палыч предложил у них пожить.
И вмиг, как по волшебству, все поверили в законность ее пребывания в этом мире. Блюститель порядка даже извинился, заверил, что всегда рад друзьям и родственникам Пал Палыча, спросил, когда возвращаются хозяева, и еще напоследок:
— А не знаете, их парнишка вместе со всеми уехал?
Таня смешалась:
— Не знаю.
Таланты и поклонники
— НЕ ЗНАЮ, зачем вообще это надо было писать. Для чего лепить подделку под викторианскую эпоху. Когда Джейн Эйр и Джейн Остин уже всё написали.
— Не подделка, а стилизация.
— Неважно. Зачем это надо, когда есть настоящая английская литература.
— А ты, Гришка, что молчишь?
— Стилизация качественная. Атмосфера, правдоподобие. Читается легко. Но слишком длинно. Просто поупражняться — одной страницы хватило бы, как на круговом семинаре, а целый викторианский роман, — Громов выразительно развел руками и завершил: — Потерянное время.
— Вот я и ставлю зачет только потому, что труд затрачен, — подвел итог руководитель семинара. — Условно, так сказать. А обсуждать подробно, думаю, ни к чему — весь этот романтизм в духе Грина или фэнтези. Так что там у нас по круговому семинару — какую вы предлагаете тему к следующей встрече?
Посыпались предложения:
— Давайте универсальное начало — первая фраза, которая сразу цепляет!
— А может, портрет героя?
— А если «повесть о настоящем человеке»? — весело предложил Громов. — На страничку!
— А кто вам не дает сделать и то, и другое, и третье? Ах да, — спохватился руководитель, — Таня, ты, может, хочешь что-то сказать?
Бушевавшие мысли о том, что Джейн Эйр — не автор, а персонаж, и что писатель имеет право писать о какой угодно эпохе, и почему Грин вдруг стал ругательством, сразу схлынули. Начать защищаться, чтобы продлить позор? И Таня сказала:
— Спасибо за обсуждение.
Семинар закончился. Григорий Громов прошагал мимо нее, оживленно беседуя с сокурсниками.
— А У ВАС будет какая-то практика? — поинтересовалась мама. — Ты как планируешь лето?
— Никак, — отозвалась Таня не сразу. — Я, возможно, вообще туда не вернусь.
— Куда?
— В Лит.
— Ты что, завалила сессию? — опешила мама. — Тебя не перевели на второй курс? Почему ты не сказала вовремя?
— Меня перевели. Я всё сдала. Я просто не уверена, что хочу там дальше учиться.
Таня была уже не рада, что заговорила об этом: следовало, как обычно, дать формальный и краткий ответ. А она дала слабину — типа сочувствия захотелось. Теперь получай.
— Не уверена?! — вспылила мама. — Опять начинается? Сколько можно! Уж туда-то тебя на веревке никто не тащил! Почему нельзя НОРМАЛЬНО учиться и НОРМАЛЬНО жить! У тебя когда-нибудь появится взрослое, ответственное отношение к жизни!
— Мама, расслабься, — предложила Таня. — Я сама разберусь со своими проблемами.
— Нет, это не твои проблемы! Это НАШИ проблемы! МЫ всегда вынуждены всё разгребать! Всё бросать — и откуда-нибудь тебя вытаскивать! Что там еще стряслось? Они наконец поняли, что ты никакой не писатель? А ты поняла, что незачем было туда лезть? Училась бы, как все, кое-как на экономическом!
Таня молча поднялась.
— Куда? Не хочешь слушать правду? Да, я всегда была против этой литературы! Ну уж ладно, чем бы дитя ни тешилось! Мы такую взятку отвалили, чтобы тебя туда приняли! А из тебя всё равно ничего не вышло!
— МЕНЯ не ждите, я останусь у сестры, — распрощалась Таня с домашним водителем.
Старинный доходный дом на Чистых прудах был недавно реконструирован, и ее старшая сестрица получила там собственные апартаменты — в подарок от родителей.
— Привет, ты чего без звонка? — удивилась Ольга, и Таня увидела в глубине комнаты, на фоне окна силуэт, показавшийся знакомым. — Да-да, это наш Данила, — пропела сестра, — заглянул посмотреть, как я устроилась. Вас ведь не надо друг другу представлять.
— А почему это я «ваш»? — Данила внимательно склонил голову набок.
— А ты не помнишь, как мы познакомились? Сто лет назад, на Новый год? — Ольга смотрела на своего гостя почти не моргая — не спуская глаз и не отпуская его взгляда. — Мы ведь обе были в тебя влюблены.
— Да ну? — усомнился тот.
— Только о тебе и говорили. Правда, Тата? Теперь-то уж можно сказать. Потому ты и был тогда наш — наша общая девчачья забава.
— А, отель под Белогорском! Там еще кафе «Забава» было, помните?
— Я только на минуту, — пробормотала Таня, пятясь к порогу. — Только попрощаться.
— Да ты проходи, — пригласила Ольга, продолжая глядеть на Данилу. — Ты что, куда-то уезжаешь?
— Да, я просто мимо проходила… Я на летнюю практику. На месяц. Или на два.
Маленькие трагедии
— Я К ДЕДУ на месяц или на два, как получится.
Юля попробовала раскачать домик, проверила крышу, свесилась из окошка, обнаружила в неровностях ствола фигурку пони с крыльями.
— А ты тут классно устроилась! Однокомнатное дерево. — Развернулась к Тане: — Ты что, в самом деле готова бросить институт из-за какого-то обсуждения? Или из-за мамы? Подумаешь, чего нового она сообщила. Как будто ты раньше не знала ее отношения.
— Мой роман — вообще-то это сама я, — подняла на нее Таня серьезные глаза. — А если это никому не надо…
— Твой роман имеет полное право быть тем, что никому не надо. Единственный человек, которому это должно быть надо — это ты, — отрезала Юля.
— Но я хочу перевести себя на такой язык, который еще кому-то понятен, — слабо защищалась Таня, — и кому это будет нужно, хотя уже столько всего написано. Правда, кажется, остались одни писатели без читателей. Может, вообще пора всё сворачивать. Вот ты читаешь что-нибудь?
— Ничего, — честно ответила Юля. — Только нон-фикшн. Есть столько качественной научной литературы, самое главное — и то не успеть.
— Вот видишь.
— Ничего не вижу. Я не показатель. Вон в местной газетке печатают роман с продолжением — дед читает, даже номера складывает. Значит, читатели есть. А кто-нибудь еще видел твою «Тихую гавань»?
