— То есть вы тут уже всё сами решили? И от нас нужно только формальное согласие? — саркастически подняла брови мама. Наконец повернула голову в сторону деда: — Тандем с реальными результатами — заговор против родителей!
Но дед и не подумал лезть в пузырь и демонстративно оскорбляться.
— Я первый раз об этом слышу, так же, как и ты. Но буду рад, если внучка останется. Я даю и формальное, и нормальное согласие. Думаю, мы уживемся. Юленька — деятельный и энергичный человек, по хозяйству помогает, антенну починила. И с учебой наверняка справится…
— Ну вот, запел, — перебила Юлина мама. — Слышу первый раз, но от всего в восторге! — передразнила она. — Припоминаю, что мой театр в свое время именовался блажью, глупыми выдумками и никому не нужным балаганом. Чтобы заниматься любимым делом, мне пришлось лбом стенку прошибить и уехать в другой город!
— Потому и нельзя допустить, чтобы сейчас повторилась всё та же ошибка.
Юлина мама, недослушав, повернулась к дочери.
— Я остановилась у своей подруги. Эко-отель «Лесная сказка» — отсюда недалеко. Придешь завтра — поговорим. Советую как следует подумать.
НЕМНОГО поплутав по сосновому бору рядом с дачами, Юля наткнулась на резные деревянные ворота, узоры на которых сплетались в слова ЛЕСНАЯ СКАЗКА. Было сыро и холодно до дрожи — «завтра» началось ранним утром, чтобы не растягивать удовольствие.
Мама, однако, не спала и, не пригласив Юлю в свою теплую комнату, двинулась вперед по темной еловой аллее и сходу обвинила в предательстве:
— Мы на тебя рассчитывали, а ты всех нас подвела. Причем исчезла трусливо, втихаря! Побоялась, что в честном разговоре нечего будет сказать и не сможешь никого убедить! Может, и теперь нечего? Тогда вернемся домой и забудем об этом вояже. Обойдемся без упреков и попреков. Работы полно.
— Я уехала, потому что ничего другого не оставалось. Вы бы слушали себя, а не меня. А я должна была увидеть и город, и деда, и, главное, школу. В интернете я уже всё нашла, но хотела увидеть своими глазами и определиться.
— И что, определилась?
— Да. Я вчера сказала. Я нашла подходящую школу.
— Вот уж не думала, когда начинала с нуля, что моя дочь откажется от всего готового! Что наше общее дело ничего не будет для нее значить! Что она вернется туда, куда я решила никогда не возвращаться, к человеку, который плюнул мне вслед!
Отдыхающий в спортивном костюме, бегущий трусцой, шарахнулся в сторону, а мать и дочь, не убавляя ни тона, ни скорости, отмахали до конца аллеи и свернули на боковую дорожку.
— Вот потому я и не стала пускаться в лишние разговоры, — сердито проговорила Юля. — Потому что у тебя уже есть ответы на все вопросы. Потому что ты считаешь, что я — одна из кукол в твоем театре и должна делать то, что ты хочешь, потому, что ты это хочешь! А папа еще напомнил бы, что ты нас с братом родила, хотя у тебя больное сердце! Что это был подвиг! А на самом деле это шантаж!
— Шантаж?!
— А что же еще, если мы теперь должны только подчиняться? Иначе нас сразу начинают упрекать в том, что мы живем! Если вы нас родили себе в собственность, то это подвиг для самих себя!
Они добежали еще до одних ворот в виде резных деревянных столбиков, вылетели за эти ворота и теперь шли по лесной тропе — молча и не глядя друг на друга. Из-за сосновых стволов показалось высокое стеклянное здание.
— Надо же, не разобрали еще, — притормозила Ю-1. — Старый санаторий. Я в нем всё детство провела. Да, мне не полагалось никаких детей, никакого творчества и вообще никакого будущего. Пришлось всё брать с бою, наплевав на врачебные предписания. Меня вытянул только мой театр, я только им жила и продолжаю жить — и я не понимаю, как можно от него отказаться! Мы с Лизой, моей подругой, устраивали спектакли и в больничных палатах, и здесь, в «Лесной сказке». Сами сочиняли сценарии, сами делали кукол…
— Это здесь ты проводила лето? — уточнила Ю-2.
— Иногда и зиму. Здесь была своя школа. Кстати, самая лучшая за всю мою жизнь. Мы все сидели в одной комнате — ребятишки разных возрастов, и добрая тетенька, накрытая шалью, по очереди давала задания. Иногда спрашивала, но редко. На полке стояли разные книжки, и можно было брать любые. Главное — тихо сидеть. Я, когда это поняла, начала таскать учебники для старших классов: античную историю в черной обложке, русскую — в голубой, биологию в зеленой, зоологию, географию, потом хрестоматии по литературе. А сама училась еще во втором классе… Это был запретный плод — учебники для старших! Взахлеб читалось! Все картинки помню! Когда приходилось возвращаться в городскую школу, я с такой тоской вспоминала о санаторской…
— Да ты прямо как Таня, — удивилась Юля. — У меня здесь подруга такая же. Она читала учебники своей старшей сестры, и говорит, что ей знание надо добыть самой или получить как бы через щелку.
— Вот видишь, — обрадовалась мама. — Дело-то не в школе! Каждый должен быть сам себе школой! А гимназия, в которую ты так стремишься — ты уверена, что она даст тебе что-то особенное? Сейчас ведь очень много дутых величин.
— Ты можешь сама туда сходить. Это недалеко — сначала до фонтана с рыбой, потом мимо парка…
— Так это что — никак моя школа? Гимна-азия! Чего намудрили! А там кто-то есть, или все на каникулах?
Они шли уже не торопясь, вернулись за резные столбики на территорию отеля, миновали длинную аллею.
— Ю-юля-я!
Навстречу бежал Егорка, размахивая руками. Кажется, этого можно палкой гнать, а ему хоть бы хны. И здесь достал.
— Скорей! — мальчишка, подбежав, совсем задохнулся. — Там что-то случилось. Таня убежала на свой пустырь! Ее мама тоже бежит, кричит и ругается!
— Егор, ты не вовремя, — нетерпеливо перебила Юля. Только дело пошло на лад, может, удастся найти общий язык. — Видишь, у меня с моей мамой важный разговор.
— Но Таня… Она уже на вышке… И она ЛЕЗЕТ НАВЕРХ!
Приглашение на казнь
ТАНЯ была уже на третьей площадке.
— Сейчас же слезай, — суетилась внизу ее мама. — У тебя голова закружится!
Таня медленно поднялась еще на одну ступеньку.
— Тань, ты чего? — изумилась подбежавшая Юля и обратилась к Кармен: — Она же боится высоты. Что случилось?
Внезапно раздался треск, и деревянная ступенька разломилась прямо под ногой, но Таня удержалась за перила и переступила на следующую.
— Я кому говорю, слезай! — заголосила Танина мама, перепугавшись.
— Тише, тише, — замахал на нее взявшийся откуда-то Юрий Георгиевич. — Вдруг она испугается, оступится и упадет! Эта конструкция держится на честном слове, ее давно должны были разобрать. Там всё проржавело и сгнило. Девочка идет фактически по воздуху!
— Зачем она туда полезла? — спросила Юлина мама, появившаяся вместе с дочерью.
