Снаряжение османской пехоты и ее обозное хозяйство серьезно уступало Имперскому снаряжению. Тут ни обуви нормальной, ни удобной униформы, ни фургонов толковых, ни кухонь походных. Ничего. Вот и нагрузка на людей получилась существенно выше. Тем более, что, судя по всему, перед легионом энергично отступал не столько воинский отряд, сколько орда беженцев вперемежку с различными вояками… И легион быстро бы нагнал довольно отряд османов. Но те догадались ставить засады. Ради чего даже пушек не пожалели. Раз картечью почти в упор ударили с замаскированной позиции. Два. И Дмитрий был вынужден перейти на правильный, но очень медленный ордер с передовыми и боковыми заставами, дозорами и разъездами. В горной местности, по которой приходилось идти, это было ой как непросто. Что и позволило объединенному гарнизону Кафы и Бахчисарая ускользнуть, а вместе с ними и небольшому количеству жителей.
И вот – Балаклава.
Небольшой населенный пункт, полтора десятилетия назад выжженный казаками. Как, впрочем, и все в Крыму. Они тут камня на камне не оставили. Особенно после того, как в одной из стен нашли клад… Специально ломали стены да полы вскрывали там, где они были. Но ничего. Этот городишко вполне прилично отстроили с тех пор, благо, он и до того был крошечный.
В его бухте скопилось множество судов. Торговцев.
Но вот беда – отряд пинасов где-то черти носили. То есть, его не было. А это значит, что? Правильно. Никто не помешает кораблям противника уйти. Штиль? Только не он, ибо вон как веслами загребают. Уйдут. Медленно, но уйдут. А там, вырвавшись из зажатой горами бухты, и ветер найдется.
В сердцах Дмитрий бросился к дальномерному взводу.
– Достанем?
– До кораблей?
– Да.
– Достанем, – после минутного молчания ответил поручик. – Но из шестерок и на пределе. И там рассеивание будет…
– Да плевать! Открыть огонь! Уйдут же! Огонь!
– Есть открыть огонь! – Козырнул командир полка полевой артиллерии и бросился к своим подчиненным.
Послышались отрывистые команды и возня расчетов.
А Император все это время раздраженно наблюдал за кораблями в Балаклавской бухте. Они медленно, но уверенно уходили…
– Огонь! – Наконец раздалось откуда-то из-за спины.
И парой секунд спустя ударили шестидюймовые нарезные полевые «Единороги» слитным залпом «в ту степь». Долгий полет снарядов. И толстые, тугие столбы воды, поднялись над водной гладью. Без попаданий, разумеется.
А Дмитрий скрипел зубами.
Победить в этой кампании не представлялось сложным. Но всегда, каждую войну он возвращался с большим удоем. Все его легионеры получали внушительные премии, зная, что заслужили. Все семьи павших, наравне с увечными и тяжело ранеными ставились на ощутимый Императорский пенсион. А тут – не война, а позорище. Ни битв больших, ни трофеев знатных. И если снаряды было хоть и жалко, но не сильно. То бойцы, потерянные во время штурма Азова с Перекопом, да в засадах, жгли напалмом его самолюбие.
А еще ему изрядно доставляло беспокойство то ощущение, что им грубо попользовались его союзнички. От чего он хмурился все больше и больше. Ведь могли же воевать сами. И успешно. И войск, и вооружения хватало. Им надо – вот и дрались бы. Но нет. Его подбивали. Даже ишаку было понятно – вступление в таких обстоятельствах Руси вынуждало Османскую Империю стягивать против нее огромную армию. А значит, что? Правильно. Снимать войска с других участков.
В принципе – ничего такого в этом не было. Одна беда. Выгоду от подобной комбинации получали все, кроме Руси. Конечно, ей отходил Крым. То есть, очередной дикий, пустынный регион, которых у нее и так хватало. Только в отличие от того же Урала, Крым сразу становился огромным центром затрат. Сюда требовалось ударными темпами строить дорогу, ставить крепости, верфи и завозить людей. Но главное – разворачивать строительство довольно большого военного флота для защиты территории от османов. Однако финансовых выгод это все не несло из-за закрытости акватории. С кем там торговать? С турками, да с пока еще собственным пустынным побережьем. Ничего не скажешь – классное приобретение! В духе: «Поздравляю, вы выиграли большой долг!» Дмитрию такого подарка и даром было не нужно, во всяком случае пока.
Да, помочь союзникам было неплохо. Но что с этого всего шло лично ему? А что его легионерам? А что его державе? Ведь по сути, все сводилось к тому, что союзники должны были подойти, похлопать по плечу, крепко пожать натруженную руку и сказать большое человеческое спасибо.
Свинство! Иначе и не скажешь.
С каждым залпом, который поднимал тугие столбы воды в акватории Балаклавской бухты, Дмитрий становился все мрачнее и злее. Ведь уплывали его трофеи. На дно или за горизонт – не важно. Главное – не в его руки. А вместе с ними уплывала и последняя, хоть какая-то видимость успешной кампании. Даже не в его глазах, а среди легионеров. Так-то деньги были. И много. Он легко мог выплатить большие премии. Только всем было бы ясно, насколько они фиктивны. Насколько лживы. И в головы честных легионеров… да и не легионеров даже, а в головы простых ремесленников и купцов, невольно закралась бы мысль о том, что их Император не так уж и крут. Что вот как его можно провести. Прокатится, да с ветерком. Кинуть не только на круглую сумму, но и на личные интересы. А значит, что? Правильно. Им тоже можно. Всем можно, если осторожно. И никакой кровью потом такие мысли не вытравишь. Говорят, что один раз не Леголас. Но это только в сказках. В реальности все намного хуже. Один раз оступишься – всю семью в эльфы запишут…
Глава 6
21 июля 1621 года, Стамбул
В эти неспокойные годы на просторах огромной Османской Империи правил юный султан – Осман II
[52], сын Ахмеда I
[53] от его красивой, но не самой влиятельной супруги – Махфируз
[54]. Более того – опальной. Ведь незадолго до воцарения малолетнего сына ее перевели в Старый дворец, где она и умерла при странных обстоятельствах на тридцатом году жизни. Мало того, даже после того как ее сын стал султаном, она по обычаям того времени, не была переведена в Топкапы
[55] и не получила титул валиде. А ведь для эпохи так называемого «Женского султаната» это было так типично. Кроме того, довольно удивительным является и то, что после ее смерти женщину тихо и быстро «прикопали» на кладбище при мечети в Эюпе без отдания каких-либо почестей, а не рядом с супругом в Голубой мечети. Совершенно очевидно дама была либо очень сильно оступившаяся в чем-то важном, хоть и не смертельном, либо не имевшая ни малейшего влияния при дворе. Что, в общем-то, не удивительно. Ведь именно в те годы жила и действовала знаменитая Кёсем-султан – одна из самых влиятельных дам «Женского султаната» за все годы его существования… да и, пожалуй, всей истории Османской Империи.
