Но вернемся к неизвестному автору. Он пишет про распорядок дня Александра, уверенно сообщая, что он один из самых трудолюбивых монархов Европы (это как посмотреть и смотря с кем сравнивать). Император встает в шесть утра, работает до десяти, затем присутствует при разводе войск, а перед обедом катается по городу верхом или в карете. Обедает обычно с ее величеством, к обеду приглашаются знатные гости. После обеда он уходит в свой кабинет и работает до восьми вечера. Далее вечерняя жизнь, наверное, балы, салоны, беседы с дамами, у которых он имеет необыкновенный успех. Позднее про Александра писали, но желание нравиться было у него почти манией, причем нравиться не только прекрасному, но и сильному полу. Он должен был очаровать собеседника.
Неизвестный автор очень осторожно пишет, что только военному делу Александр посвящал больше времени, «нежели прочим отраслям администрации». Но будем точными — армия была истинной страстью Александра. И удивительное дело — среди Романовых не было ни одного сколько-нибудь известного полководца, и все они были помешаны на армии, но только Петр рассматривал армию как средство войны — защиты, обороны, наступления — не важно, но именно войны. Прочие государи были покорены ее красотой, дисциплиной, общей разумностью устройства, стройностью шеренг и, конечно, парадами. Это была врожденная, генетическая черта. Чарторыйский называл это «парадоманией».
В казарме Александр чувствовал себя как дома. С. П. Мельгунов пишет, что в 1803 году Александр дает свое знаменитое предписание: при маршировке делать шаг в один аршин и таким шагом по семьдесят пять шагов в минуту, а скорым по сто двадцать и «отнюдь от этой меры и кодексу ни в коем случае не отступать». Огромное внимание уделялось одежде различных войск, ценилось при этом не удобство, а красота, «как смотреться будет». Безумно важно, например, было поменять суконную форму гренадеров драгунского полка василькового цвета на зеленую. Не оставляли вниманием и всяческий приклад, как то: пуговицы и дощечки для их «чищения», щетки для усов, водоносные фляжки из двойной жести с четырьмя яловочными ремнями, патронные сумки, ранцы, галуны, бляхи и прочее. Во все это Александр вникал, мог подолгу обсуждать. Генерал С. А. Тучков в своих записках пишет, что однажды на плацу у него вышел интересный разговор с императором, тема была несколько щекотливой: мол, ружье изобретено не только для того, «чтобы им делать на караул». Вдруг Александр забывает о собеседнике и кричит громко:
— Носки вниз!
Император мог часами наблюдать за маршировкой. «Он качался беспрестанно с ноги на ногу, как маятник у часов, — пишет далее Тучков, — и повторял беспрестанно слова: «Раз-раз» — во все время, как солдаты маршировали». «У нас были шаги петербургские, могилевские и варшавские», — вспоминает М. И. Муравьев-Апостол. Видимо, название шагов шло от названия полка.
На современного человека это может произвести странное впечатление, армия ведь не балет, хотя любовь к военным экзерцициям и парадам сохранилась и в наше время. Мальчики играют в солдатиков, потом вырастают, но детская привязанность остается. Любовь к армии, иногда в самых странных ее проявлениях, достаточно распространенное чувство. Один мой приятель из интеллектуалов, между прочим, знает все про немецкую армию времен Второй мировой и может часами с упоением говорить про их форму, звания, самолеты, танки и прочее. При этом он ярый патриот, нашу форму он тоже знает, но хуже. И все прикупает книги на эту тему…
Император скромен и достаточно непритязателен в быту. Многие из его окружения считают его скупым. В чем видят скупость? В традиции прежних правителей было при вступлении на трон одаривать ближайшее окружение землями с крестьянскими душами. Александр этого не сделал. Неизвестный автор: «Нельзя назвать скупым монарха, который посвящает миллионы на общественные предприятия. Его Величество ассигновал полтора миллиона рублей на постройку новой биржи и части набережной против Адмиралтейства; улучшение судоходных каналов стоит также несколько миллионов. Увеличивает содержание министров с 8 до 31 тысячи рублей, прибавляет жалованье солдатам и офицерам на одну треть… относится чрезвычайно щедро ко всем членам своего августейшего дома (император дал 200 тысяч рублей вдовствующей государыне; после пожара Павловского дворца он отстроил за свой счет дворец для великого князя в Стрельне)».
Царствующая государыня Елизавета Алексеевна… «Трудно передать всю прелесть императрицы; черты лица ее необыкновенно тонки и правильны: греческий профиль, большие голубые глаза, правильное овальное очертание лица и волосы прелестнейшего белокурого цвета. Фигура ее изящна и величественна, а походка чисто воздушная. Словом, императрица, кажется, одна из самых красивых женщин в мире… По общему отзыву, она обладает весьма ровным и кротким характером; при внимательном наблюдении в выражении ее лица заметна некоторая меланхолия…» — сообщает нам неизвестный автор записок «Император Александр Павлович и его двор в 1804 году».
Судя по описанию, императрица действительно милый человек, но о ней совершенно нечего писать. Ее величество давно решило для себя ни во что не вмешиваться, поэтому ни в какой общественной жизни она участия не принимает. Чем она занята целый день? «Чтение, прогулки и занятия искусствами наполняют ее досуг». Правда, создается впечатление, что вся ее жизнь состоит из досуга. При императрице живет ее сестра — Амалия Баденская, близкий по духу человек. Естественно, при дворе существует институт статс-дам. Это все весьма уважаемые особы, вечером они ужинают вместе в обществе мужчин. Каждый вечер к ним заходит император — ненадолго. Анонимный автор мимоходом намекнул, в чем причина меланхолии императрицы: «…трудно сказать, следует ли приписать ее меланхолию тому, что она уже не занимает исключительно сердце своего августейшего супруга, или нужно поверить подозрениям, которые недоброжелатели распускают насчет ее привязанности к императору, предполагая, что между ею и одним из наиболее влиятельных придворных и приближенных Александра I существует взаимное чувство».
Существует это чувство, недоброжелатели правы, а наиболее «влиятельный придворный» — это близкий друг царя Адам Чарторыйский. Через пару страниц я расскажу об этом подробно, но сначала несколько слов о матушке, вдовствующей императрице.
Марии Федоровне сорок пять лет, это молодая, полная сил, властная женщина. Еще при жизни мужа ей было доверено начальствовать над воспитательным обществом благородных девиц. Императрица отнеслась к этому делу серьезно, ею было привлечено много лиц, ставших жертвователями, она сделала предложения по улучшению быта смолянок и пр. Так что и после смерти Павла ей было чем заняться. У вдовствующей императрицы свой двор, ее окружали заметные и известные люди: князь А. Куракин, граф Шереметев, Н. Румянцев, А. Строганов-отец и др. В отличие от сына Мария Федоровна ревностно соблюдала этикет, приемы ее отличались пышностью и блеском.
Цесаревич Константин Павлович, двадцать пять лет, — популярная в армии фигура. Он был высок, атлетически сложен, лицом похож на отца — курнос и голубоглаз. Он и нравом походил на покойного родителя — горяч, вспыльчив, непредсказуем. Словом, он, как и в ранней юности, продолжал куролесить и имел много нареканий от матери, но нельзя не отметить — был умен, остроумен, щедр. По отзывам других современников, великий князь Константин «не обладал нравственным тактом», был нещепетилен в денежных делах, груб и фамильярен с уважаемыми людьми, к государственным делам был совершенно равнодушен.
