– Видишь ли, господин… Врубель-Водкин… или Петров-Врубель… мне… мне очень много лет, – проговорила я. – Тебе двадцать восемь, а мне аж тридцать шесть! Во как! Тебя это не пугает?!
– Нисколько! – мгновенно отозвался Бо. – Да если хочешь знать, все эти девки мне… того… обрыдли… глубоко… Я чего хочу? Любви крепкой… чтобы не только под знаменем в мастерской… настоящей… Семью хочу, детей! А этим девкам… им что нужно? Тусовки… Бьеннале, на которых меня увешивают медалями за успехи в живописи… Деньги им нужны…
– Думаешь, мне деньги не нужны? – вскрикнула я, несколько протрезвев. Этот парень с буйными волосами и тонкими руками даже не подозревает, что я такой же «непризнанный гений», как он. Да я из-за денег целыми днями сижу в одеяле, тюкаю по клавиатуре своего ноутбука и что-то никак не натюкаю до того, чтобы мне хватало и на новые пальто, и на шарфы в клетку, и на сливные бачки, будь они десять раз неладны! И я добавила: – Еще как нужны!
– Ну… тебе ж на дело… – как-то вяло отозвался Бо, и стало вдруг понятно, что он пьян чрезмерно, гораздо сильнее меня.
– Слушай, Богдан, да ты ведь неприлично наклюкался, – начала я. Закончить мне не пришлось, потому что рука брата Георгия, которой он опирался на стол, уютно угнездив в ладони лицо, со столешницы съехала, и парень вместо ладони мгновенно уложил свою физиономию прямиком на темно-синюю скатерть. Глаза при этом наполовину закрылись и остекленели, как у куклы.
Мне срочно пришлось трезветь окончательно, потом вызывать такси и везти Бо в мастерскую на Пролетарский проспект, ибо где он квартировал, мне известно не было. О том, как я в доме без лифта дотащила его почти хладное тело до мансарды, лучше и не вспоминать. Пристроив Бо на ложе Вадькиной одалиски и прикрыв знаменем, я на том же такси поехала домой. По пути угрюмо размышляла о том, что отдаться ни одному из братьев Далматовых, чтобы наставить своему мужчине рога, у меня никак не получается, сколько бы я себя ни подбивала на это.
Зато окончательно расплеваться со своим мужчиной мне посчастливилось почти сразу по приезде. Разумеется, мужу не понравилось, что его, пришедшего с работы, ждал не горячий обед-ужин, а прорезинившиеся в холодильнике голые макароны. Во-вторых, его жутко разозлило, что от меня «за версту разит неслабым алкоголем типа водки». В-третьих – что «у нас до сих пор не работает сливной бачок, а ей хоть бы что». Но это все сущая ерунда по сравнению с тем, что случилось потом.
Потом я, небрежно бросив на стул в прихожей свое новое пальто с шарфом и сумкой, «на которую без слез не взглянешь», отправилась в ванную, чтобы почистить зубы. Для мужа, между прочим! Чтобы его не так угнетал запах алкоголя типа водки. На всякий случай я закрылась на защелку, чтобы хотя бы во время принятия гигиенических процедур меня не доставали сливными бачками. Сидючи на краю ванной с зубной щеткой в руке, я расслабилась и пригорюнилась. Любой алкоголь, даже и не типа водки, всегда вызывает у меня желание всплакнуть над своей незадавшейся жизнью. Ну вот почищу я зубы, выйду из ванной и что буду иметь в активе? Да все то же постельное гнездо, ноутбук со стертыми буквами на клаве, резиновые макароны, прохудившуюся сантехнику и раздраженного мужа. Кроме того, я влипла в какую-то многофигурную интригу, собственная роль в которой мне абсолютно не ясна, а потому здорово пугает. Тут любой меднолобый титан всплакнет, а не только слабая женщина.
Надо сказать, что не просто раздраженного, а крайне взбешенного мужа я увидела, еще находясь в ванной с зубной щеткой в руке, поскольку он с силой, которой я раньше у него не наблюдала, рванул дверь. От нее со смешным кряком отвалилась защелка, а из моей дрогнувшей руки прямо под ноги мужу упала зубная щетка, окатив его любимые домашние треники сочными белыми каплями.
– Вот, значит, как!!! – заорал мой мужчина. Звуки его голоса, отразившись от всех кафельных стен разом, нырнули в ванну, отозвавшуюся негодующим гудением, и выскочили оттуда, множа и рассыпая в разные стороны последнее «…как…», «…как…», «…как…»… А на эту звуковую рассыпчатость уже налагался другой вопль: – Я думал, ты романы пишешь, а ты их крутишь с кем ни попадя!!
Я, конечно, намеревалась закрутить романы с братьями Далматовыми, именно во множественном числе, и даже определенные подвижки в этом плане у меня имелись, но ничего такого, из-за чего стоило бы на меня орать взбесившимся вепрем, пока еще не сделала. Да и вообще, откуда он узнал обо всем, если давным-давно никакими событиями моей жизни не интересуется? Сама я проболтаться не могла. Сюжет нового романа – большой секрет абсолютно для всех. Собственно, об этом я у него и спросила:
– Ну и с чего ты взял, что я кручу какие-то романы?
– А вот с того! – очередной раз грозно рявкнул муж и выразительно потряс перед моим лицом моим же родным мобильником. Несмотря на то, что у меня в голове еще продолжала немного шуметь алкогольная смесь кислого вина с ликером, я сразу сообразила, откуда ветер дует: прямиком с диктофона.
– А какого черта ты лезешь в чужой диктофон?! – всерьез рассердилась я.
– Я лезу?! Да я вообще никогда никуда не лезу!
Это было чистой правдой. Мне иногда хотелось бы, чтобы мой муж куда-нибудь влез для разнообразия, но он всегда твердо шел вперед прямой, хорошо утоптанной дорогой и никуда не сворачивал. Даже если б его путь вдруг расстроился, а придорожный камень выступил бы с предложениями потерять коня, жену или жизнь, муж ничего читать на нем не стал бы: мало ли что понапишут на камнях… Он осторожно обогнул бы валун и продолжил идти туда, куда шел. И этот путь непременно оказался бы четвертым, о котором ничего не сообщает пресловутая надпись на камне. Вот потому мой мужчина никогда ничего не теряет: ни жизни, ни коня, ни жены. Хотя с последней сейчас явно вышла некоторая заморочка…
– Зачем же тогда включал диктофон?!!
– Я и не думал! Мобильник вывалился из твоей идиотской сумки прямо на пол, раскрылся, я поднял его и, видимо, на что-то нажал!
– А нечего было вообще на что-то нажимать!
– Я и не собирался! Блокировать надо клавиатуру, если у тебя в мобильнике компрометирующие сведения! Я вообще не понимаю, зачем записывать, с кем и где ты спала?! Тебя что, профессиональная память начала подводить?!
– Да! Меня иногда подводит память! – огрызнулась я. – Особенно после ночи!
Я хотела просто напомнить ему, как часто по ночам вскакиваю ради того, чтобы записать мысль, которую боюсь забыть, а потом намеревалась объяснить, что записи на диктофоне – лишь «рыба» для нового романа, но не успела. Невинное сочетание «после ночи» вывело моего мужчину из себя окончательно, и он даже не удосужился вспомнить, что абсолютно все ночи с момента нашего бракосочетания я провожу в одной с ним постели. Он почему-то очень осторожно положил мобильник рядом со мной на стиральную машину, а потом так шандарахнул дверью ванной, что от сотрясения от одной из стен отвалилась кафельная плитка и разбилась в мелкие осколки.
Да, видать, и впрямь, даже не совершенный, а лишь замышленный грех – все равно грех, за который надо расплачиваться. Хотя, возможно, равнодушие к собственной жене тоже грех, но, наверное, не такой силы, как воображаемое прелюбодеяние аж с двумя мужчинами.
