Консервативный публицист М.О. Меньшиков, узнав, что убийца Столыпина приходится внуком писателю Богрову, заметил: «Чуть не полвека назад семья Мордки казалась обрусевшей до того, что приняла язык русский, веру русскую и казалась даже слившейся с Россией. Ничуть не бывало – следующее поколение вновь неудержимо потянуло в иудаизм»
[403]. Действительно, потомки писателя Григория Богрова не последовали его примеру и только один внук – Владимир – стал выкрестом. Но вряд ли можно утверждать, что они вернулись в лоно иудаизма. Богров-дед как-то заметил: «Я в обширном смысле слова эмансипированный космополит». Это определение вполне применимо к молодому поколению Богровых. В их доме не соблюдали еврейских обычаев. Они были совершенно равнодушны к религии. Дмитрий (Мордко) Богров говорил на четырех языках, но не владел ни еврейским разговорным, ни древнееврейским.
Они могли бы совсем забыть о своем происхождении, если бы им постоянно об этом не напоминали. Богровых не касались полтысячи циркуляров, инструкций и разъяснений, которые регулировали жизнь евреев. Поскольку глава семьи имел высшее образование, он вместе с семьей имел право проживать вне черты оседлости. Но даже привилегированным евреям на каждом шагу приходилось сталкиваться с особым законодательством. Например, на Бибиковском бульваре, где находился дом Богровых, евреям разрешалось жить только на одной стороне, так как бульвар служил границей между двумя районами, в одном из которых лиц иудейской национальности не прописывали.
Недаром говорилось, что российские законы сделали бы жизнь невыносимой, если бы их исполнение не зависело от людей со всеми их слабостями и пороками. Нигде в стране не было столь распространено взяточничество, как в черте оседлости. Некоторые администраторы, даже не отличавшиеся прогрессивными взглядами, предлагали упразднить особое законодательство о евреях, поскольку оно способствовало коррупции низшего и среднего звена государственного аппарата. Ревизоры часто сталкивались с тем, что мелкие чиновники, причастные к разбору еврейских дел, содержат частные канцелярии и платят писцам из своего кармана больше, чем сами получают жалованья от казны.
На примере Дмитрия (Мордки) Богрова можно было убедиться в продажности чиновников. Он был принят в гимназию, а его товарищу, получившему такие же оценки, было отказано. Затем он поступил в Университет святого Владимира, в котором доля студентов-евреев по закону не должна была превышать 5%. На самом деле их было 18%. Какие-то должностные лица закрывали глаза на это нарушение. Кто-то освободил Богрова от военной службы. Вот ведь подмеченный многими парадокс – человек, не промахнувшийся в премьер-министра, имел освобождение… по слабости зрения.
Но были моменты, когда еврейское население не могло рассчитывать на подкупленных чиновников. Слово «погром» каждый еврей усваивал с детства. Массовые погромы прокатились в начале 80-х гг. XIX в. по городам России, в том числе и в Киеве. Еще мощнее была вторая волна погромов, обрушившаяся в октябре 1905 г. После известия о Манифесте 17 октября начались демонстрации под лозунгами «Да здравствует свобода!». Со здания городской думы были сбиты царские вензеля. Рассказывали, что какой-то еврей порвал портрет Николая II и, просунув голову в раму, кричал: «Теперь я государь!». Другие евреи обращались к русским со словами: «Мы, евреи, дали вам Бога. Дадим и царя».
Ответная реакция последовала незамедлительно. Видный политический деятель, уроженец Киева В.В. Шульгин вспоминал, как вокруг невесть откуда взявшихся ораторов начали собираться толпы народа: «Жиды царскую корону сбросили! Какое они имеют право? Что же, так им и позволим? Так и оставим? Нет, братцы, врешь». Возбужденная толпа бросилась на еврейские лавки и магазины, врывалась в дома евреев. Вопреки распространенному убеждению на улицу выплеснулась не только чернь. Торговые заведения, по словам газеты «Киевские новости», разбивали «мужчины разных возрастов и не только простые, но даже и в красных околышках (так называемых дворянских шапках), попадались солдаты в шинелях нараспашку и в сюртуках, ученики городских училищ и изредка встречались и гимназисты с ломами, среди женщин преобладал тип кухарок и торговок, но участвовали и дамы в шляпах и ротондах, нагруженные всяким магазинным товаром до смешного»
[404].
За три дня в городе были убиты 68 и ранен 301 человек, разгромлено 1800 магазинов и квартир. «Что из себя представлял Крещатик, – писал очевидец, – я даже не могу вообразить. Это был какой-то ад, где все посмешалось и подверглось разгрому. Вся улица была в дорогих коврах, перьях; валялись рояли, чудные стоячие лампы, разбитые зеркала и домашняя утварь»
[405]. Городские власти продемонстрировали полную бездеятельность. В отчете сенатора Е.О. Турау о киевском погроме отмечалось, что при виде полицмейстера громилы кричали «Ура!». Когда же он с револьвером кричал «Разойдись!», громилы ободряли друг друга: «Не бойся, дурак, это он в шутку»
[406]. Безучастность властей имела объяснение. Они считали, что киевский погром являлся стихийным выражением вражды к удачливым евреям-торговцам.
Погромы грянули сразу после Манифеста 17 октября, возвестившего о гражданских свободах. Гнев толпы обрушился на врагов престол-отечества, независимо от их национальной принадлежности. И если евреев среди жертв было больше всех, то потому, что именно они в первую очередь ассоциировались с противниками режима. И среди простого народа, и в правящих сферах было распространено убеждение, что революция вдохновляется инородческими элементами. Николай II считал, что революционные партии содержатся на еврейские деньги и действуют исключительно в интересах евреев. Грубый антисемитизм был положен в основу программы Союза русского народа и Русского народного союза имени Михаила Архангела, возглавляемых А.И. Дубровиным и В.М. Пуришкевичем. По мнению черносотенцев и близких к ним правых сановников, все евреи, независимо от их имущественного положения, образования или политических симпатий, представляли собой сплоченную массу, враждебную Российскому государству.
Многие считали, что, пользуясь финансовым могуществом, евреи организовали всемирный заговор, суть которого раскрывалась в «Протоколах сионских мудрецов». Протоколы были впервые опубликованы редактором антисемитской газеты «Знамя» П.А. Крушеваном. «По всей Европе, а с помощью ее и на других континентах, мы должны создать брожение, раздоры и вражду». Когда народы будут истощены беспрестанными войнами, говорилось в «Протоколах», мировое господство евреев будет совсем близкой целью. «Необходимо достичь того, чтобы кроме нас во всех государствах были только массы пролетариата, несколько преданных нам миллионеров, полицейские и солдаты». Тогда тайное правительство выйдет из тени, все народы примут иудаизм и миром будет править «властелин из рода царя Давида», писалось в «Протоколах».
