Именно в этот момент Павловский впервые ощутил, что у него есть сердце – не как гипотетическое нечто – вместилище души и, возможно, совести, а в качестве обычного органа человеческого тела, который может болеть и ныть – не чета челюсти, а так, что хоть «Скорую» вызывай. Как ни крути, а ему уже пошел шестой десяток… Александр Григорьевич схватился за левую сторону груди, чтобы унять бешеное биение сердечной мышцы.
– Вам плохо? – с ужасом спросила Эльза.
Павловский посмотрел на нее дикими глазами и прошипел:
– Да я тебя уничтожу, девка ты панельная…
– За что?! – неприязненно спросила девушка, которая уже почти справилась с собой, и в глазах у нее опять полыхнуло холодное жалящее пламя.
– За то, что ты работу завалила!!! Не смогла, дрянь подзаборная, влюбить в себя этого мужика, и он теперь с Машей…
Александр Григорьевич в один прыжок подскочил к Эльзе, схватился за густые волосы и, вывернув ей шею, притянул к себе. Глядя в расшившиеся от ненависти глаза с растекшейся косметикой, он четко проговорил:
– Ты вывернешься наизнанку, Эльза, но что-нибудь непременно придумаешь! Иначе все… каюк тебе, девка… кранты… В общем, я сейчас еду в «Опал», а ты моешь свою морду, красишь ее заново и дуешь к клиенту!
– Сегодня же вторник… Он на работе… – просипела девушка.
– Ну и что?! У тебя ключи есть! Подождешь его! Встретишь… уж как умеешь… голой или там… в своих шнурочках… В общем, так, чтобы он думать забыл обо всех других женщинах на свете, поняла?!
– А если он придет с той… которая на фотках?
– А вот если с той… То ты уж будь любезна… – Павловский особенно сильно дернул девушку за волосы, – …покажи, насколько вы с клиентом близки… Той женщине это вряд ли понравится… Она сама уйдет… Я надеюсь… А уж ты там времени зря не теряй! Усвоила, дешевка?!
– Я не дешевка, – змеей прошипела Эльза. – И вы скоро это поймете… оба…
Пропустив мимо ушей ее слова, Павловский так резко оттолкнул девушку от себя, что она отлетела к стене и вроде даже ударилась о нее головой, но Александра Григорьевича это уже не интересовало. Он сунул в карман Эльзин мобильник, который еще сжимал в руке, и вышел из своего кабинета, чтобы ехать к Равилю. Большой надежды на Эльзу он не возлагал. Разница между Машей и дешевой шлюхой Эльзой настолько велика, что у него не оставалось сомнений в том, кого выберет этот мужик. Зато последняя своей вульгарной изысканностью вполне может отпугнуть Машу от Задворьева, что Павловскому весьма на руку.
Выйдя из кабинета, он, разумеется, не мог видеть, как смотрела ему в след Эльза. В ее взгляде была уже не только ненависть к боссу, но и лютая злоба загнанной волчицы. Девушка еще раз вытерла руками набежавшие слезы, окончательно размазав по лицу косметику, и размеренно, будто заклинание, произнесла:
– Вы еще пожалеете об этом, Александр Григорьевич! Я такое не прощаю! Я вам обоим устрою… Вы вместе с Задворьевым век меня помнить будете!
Возле казино «Опал» стояло несколько милицейских машин с мигалками. Первым желанием Павловского было повернуть обратно, но он вовремя сообразил, что приехали они явно не по его душу. Что же стряслось у Равиля? Впрочем, долго думать о чужих неприятностях Александр Григорьевич не привык. Свои беды перекрывали дыхание. Ему без конца представлялась Маша в объятиях Задворьева.
Александр Григорьевич сидел в машине и нервничал. Конечно, надо быть идиотом, чтобы соваться в «Опал», пока там менты. С другой стороны, уходят драгоценные минуты. Он уже жалел, что не взял у дуры Эльзы ключи и не поехал на квартиру Задворьева сам. Уж он бы придумал что-нибудь получше, чем эта девка… уж непременно… Он не отдаст так запросто Машу…
Пока Павловский маялся в мучительных раздумьях, прошло какое-то время, и на ступенях казино показались менты. Равиль проводил их до машин собственной персоной, со всей своей свитой. Александр Григорьевич подождал, пока милицейские машины уедут, и вышел из своей. Он немного потоптался возле нее, выкурил две сигареты, понимая, что в казино приехал не вовремя и что надо бы уехать… Однако только Равиль мог подсказать ему, что можно сделать с Задворьевым, чтобы он уж никогда больше не посягал на Машу. Нет, разумеется, не убивать… Это мера крайняя, и до нее, конечно же, дело не дойдет… Но как-то припугнуть… Да и квартиру отобрать, раз Эльза так опростоволосилась… На наркоту еще можно подсадить… Да мало ли у Равиля средств и способов. Равиль, он все может… Непонятно только, зачем он именно от него, Александра, требовал эту квартиру… Вот непонятно, и все! Кстати, можно сейчас наконец пойти и спросить! В конце концов, он имеет право знать, в какой игре его используют. Он им не пешка какая-нибудь…
Павловский бросил недокуренную сигарету, уже третью по счету, сплюнул неприятно горькую слюну и пошел к служебному входу в казино.
К его удивлению, в своем кабинете Равиль был один.
– Саша? – удивился он и посмотрел на Павловского долгим странным взглядом. – Какими судьбами?
– Да я тут ехал мимо… смотрю – менты… Что-то случилось? Может, я чем-то могу… – Александр Григорьевич на этом запнулся, поскольку понял, что явно переборщил: никогда и ничем он не смог бы помочь Равилю. Хотя неплохо на всякий случай выказать свою преданность. Не повредит, особенно в создавшейся ситуации.
Хозяин казино еще раз смерил его тягучим взглядом и подвинул ящичек с сигарами.
– Нет, – покачал головой Павловский, у которого и без того было отвратительно горько во рту. – Ты же знаешь, я не любитель… Ты уж сам… – Он отодвинул от себя ящичек и нетерпеливо спросил: – Что же у вас все-таки произошло?
Ему хотелось, чтобы хозяин «Опала» побыстрей и в двух словах обрисовал ситуацию. Тогда он, Александр Григорьевич, проблеял бы какие-нибудь сочувственные слова, из подобающих случаю, и они занялись бы его делом, то есть Машей и скотом Задворьевым.
– Да, понимаешь, кто-то навел… Кое-что сняли у нас из-под столов. На экспертизу повезли. Сечешь? – И Равиль опять посмотрел на Александра долгим взглядом неприятно ярких глаз.
Павловский сразу все просек, но гораздо больше его беспокоили собственные проблемы. Он никак не мог сообразить, каким образом лучше всего к ним перейти, а Равиль между тем продолжил:
– Да и на кухне у нас полно вин без акцизов… мясо тоже не всегда берем маркированное. В общем, куча проблем, Сашок!
И Сашок решил, что вставить свое сейчас как раз самое время.
– У меня, знаешь… тоже одни проблемы, – начал он и замер, внимательно следя за реакцией собеседника.
Равиль с непроницаемым лицом потянулся к сигарам, вытащил одну, покрутил в крупных мясистых пальцах, понюхал, положил на место и, как всегда покровительственно, спросил:
– Ну и что же у нас за проблемы, Сашок?
И тут уж Павловского понесло. Он начал рассказывать обо всем: и о безмозглой Эльзе, и о том, что у него в зале мало людей, которые могли бы справиться с таким заданием, как поиск трехкомнатной квартиры, а потом о Задворьеве и Маше. И наконец, уже только о Маше, о том, как любит ее и не может позволить, чтобы какой-то молокосос у него ее отнял.
