– Даже не вздумай мне сейчас втюхивать про судьбоносность встреч… – почему-то рассвирепела Маша. – Тошнит…
– А меня нет… В общем, я предлагаю тебе… свою постель…
– Что?! Ты… Да ты, что… – Маша никак не могла найти нужных слов, чтобы выразить негодование. – Я тебе не Эльза с голой грудкой!
Она попыталась открыть дверцу машины, но Задворьев таким тяжким голосом сказал: «Ну, подожди, Маша… Не уходи…», что она вынуждена была опять повернуться к нему лицом.
– Мое предложение, наверно, звучит цинично, – начал Алексей, – но только в первом приближении… Словом, я опять предложил бы тебе выйти за меня замуж, но ты же не согласишься.
Маша, в состоянии, близком к истерике, отрицательно помотала головой.
– Ну вот… А в личной жизни у тебя полный раздрай. Это видно невооруженным глазом, да ты и сама что-то такое говорила. Я тебе не чужой человек. Мы столько лет дружили. Что плохого в том, если мы сейчас друг друга утешим, поддержим… Ну… не знаю, как еще это назвать… Вдруг у нас что-то получится? Ты же ведь на самом деле всегда хорошо ко мне относилась, только вот… влюбиться никак не могла. А что, если сможешь? Ты уж прости за натурализм, но мои женщины находили меня в постели очень даже ничего…
– Леш… ты вообще… ты соображаешь, что говоришь… – залепетала Маша.
– Соображаю. Я всю ночь сегодня об этом думал. О тебе. Спать не мог. В общем, так… – Задворьев порылся в кармане куртки, достал связку ключей и сказал: – Это ключи от моей квартиры. Я сейчас ни на чем не настаиваю и надоедать тебе не буду, но если решишься, приходи. Я люблю тебя, Маша, и ты об этом точно знаешь. Возьми… – И он протянул ей связку.
Маша по-детски спрятала руки за спиной.
– Возьми, Маша… – опять попросил он. – Это ни к чему тебя не обязывает. В конце концов, ты всегда сможешь выбросить ключи, например… в реку… в мусоропровод…
– Ты всем своим женщинам выдаешь ключи, чтобы… – начала Маша, но Задворьев ее перебил:
– Нет. Никому не давал. Только у соседей лежит связка на всякий случай.
– А Эльза…
– А Эльза нагло врет! Я не давал ей ключей. Сама, видно, как-то стащила из прихожей. Я ее выставил вчера еще и за это: за вранье и… по сути… кражу…
– Но она утверждала…
– Маша! Я никогда не напиваюсь до беспамятства. Я не давал ей ключей. Я это точно знаю! На вот, возьми. – Он бросил связку ключей ей на колени и сам открыл дверцу. – А теперь выходи. Не повезу я тебя на работу. Прости уж… Невмоготу тебя видеть, пока ты все не решила до конца. Вон там остановка 65-го автобуса. Довезет прямо до места.
Маша сгребла в кулак связку ключей, выбралась из машины, и Задворьев сразу уехал.
* * *
Дина Сергеевна сидела в кухне в состоянии крайней задумчивости. Все рушилось. Все, что она с таким трудом лепила собственными руками, разваливалось. Нет, она не влюбилась в этого молокососа Лешку, хотя в постели он был, безусловно, хорош и очень нежен. Она всегда помнила, что он годится ей в сыновья, а потому не могла со всей серьезностью относиться к их связи. Она понимала, что когда-нибудь на ее место заступит молодуха, и считала это справедливым. Но молодуха не должна быть со стороны! Дочка наконец разглядела Задворьева, что радовало. Тело Дины Сергеевны еще просило Лешкиных ласк, но она вполне могла побороть в себе это. И поборола. Она однажды пришла к соседу и самым откровенным образом предложила ему вместо себя Туську. У того, что называется, глаза вылезли на лоб.
– Да ты что, Дина? – с удивлением произнес он. – Я тебя перестал устраивать?
– Не в этом дело, – ответила она.
– А в чем?
– Леша, не строй из себя дурака. Наши отношения не имеют будущего, а Туся… Вы почти ровесники… Могли бы создать… семью… Вам обоим давно пора…
– Ага, а ты, значит, будешь доброй тещей и заботливой бабушкой! – отозвался он и расхохотался.
– Не вижу в этом ничего смешного. Из меня действительно получится хорошая бабушка и… теща тоже…
– А если я вдруг по старой памяти потащу тебя в постель вместо Туськи? Ну… перепутаю…
– Я тебе этого не позволю! Я ради дочери готова на все. Тебе этого пока не понять.
– Где уж нам уж! – проговорил Алексей и попытался ее обнять.
Дина Сергеевна резко отстранилась и сказала:
– Я серьезно, Леша.
– Да с какой стати я должен менять… – уже раздраженно проговорил он, но она перебила:
– Еще скажи: шило на мыло!
– Я вовсе не собирался этого говорить! Не надо за меня придумывать!
– Леша! – Дина Сергеевна с большим терпением начала снова: – Ты ведь меня не любишь…
– Ну почему…
– Да потому! Тебе хорошо со мной в постели, и только! Поэтому ты вполне можешь заменить одну женщину на другую. Без всякого для себя ущерба. И я предлагаю тебе молодую… хорошую… хозяйственную. Красивую, наконец! Разве Туська не хороша?
– Хороша!
– Так что же тебя останавливает?
– Не знаю… Цинизм предприятия…
– Брось, Леша… Это всего лишь жизнь… Не любовный сериал…
– Но я никогда не замечал, чтобы Наташка смотрела на меня благосклонно.
Дина Сергеевна могла бы сказать ему, что Туська уже несколько переменила взгляды, но посчитала, что это скомпрометирует дочь, а потому ответила так:
– А ты уж постарайся! Можешь ведь, когда захочешь! Она, Туся, одинока и несчастна… А потому, думаю, откликнется на твои предложения. В общем, все зависит только от тебя.
– То есть ты, Дина, даешь мне полный отлуп. Правильно я тебя понял?
– Правильно. Только ради дочери.
– А если у нас не получится?
– Леш! Ну, сделай так, чтобы получилось! Умоляю тебя!
– Дин, ты еще всплакни: спаси, мол, мою гибнущую дочурку!
– А вот это уже настоящий цинизм, Алексей!
– Предлагаю перестать мериться цинизмом, – жестко сказал Задворьев. – В общем, так! Присылай ко мне Наташку, а там… посмотрим.
– То есть как это – присылай? – оторопела Дина Сергеевна. – Все должно произойти как бы случайно…
– Дина! Не будь пошлой! Если уж все не случайно, так пусть так и будет! Сама уж сообрази, за чем ко мне прислать Туську: за солью там… или за гвоздями… Не знаю. Придумай!
– Л-ладно… п-пришлю… – стала вдруг заикаться Дина Сергеевна.
И она действительно прислала. Как-то вечером попросила дочь зайти к Задворьеву за телефонным справочником.
– Мам, так у нас же есть… – отозвалась Туся.
Дина Сергеевна сначала хотела сказать, что у них он за прошлый год, а у соседа совсем свежий, но потом вдруг решила не отступать от правды:
