Ее появление всегда обставлено как выход на сцену оперной дивы. Сходство с Моникой Белуччи служит ей дополнительным стимулом, чтобы всегда оставаться в образе капризной знаменитости. Янис пошел открывать дверь. Шарлотта подставила ему щеку для приветственного поцелуя. Затем приняла позу королевы сцены.
— Добрый вечер, зайчики, — промурлыкала она теплым голосом.
Дети помчались к ней. Выставив ладонь вперед, она остановила их и подвергла проверке. Похоже, результат ее удовлетворил, так как она, не обращая внимания на высоченные каблуки, грациозно присела на корточки, чтобы оказаться на их уровне.
— На этот раз родители все же отмыли вас. Давайте, целуйте, — приказала она, указывая кроваво-красным ногтем на свою щеку.
Когда Шарлотта сочла, что требуемая доза нежностей получена, она без церемоний отодвинула их в сторону. Это не удивило и не возмутило ни Яниса, ни меня, ни тем более детей. Мы хорошо знаем нашу Шарлотту. Проблему потенциального материнства она решила раз и навсегда, перевязав трубы. Она знала, что не сумеет заниматься отпрысками — «моя материнская жилка оборвалась», любила она повторять. Тем не менее я иногда ловила ее грустный взгляд, останавливающийся на ком-то из наших детишек. Обычно в таких случаях она предлагала оставить их у нее на несколько часов или на выходные. Мягкой кошачьей походкой Шарлотта приблизилась к нам.
— Привет, кузнечик, — обратилась она ко мне.
— Как дела, пантера?
— Я свободна, Тьерри изгнан.
— А я о нем и не слышала.
— Слишком большой зануда, чтобы его обсуждать.
Она громко расхохоталась. Люк, сидевший по другую сторону стола, тяжело вздохнул.
— Наш старичок чем-то недоволен? — воскликнула Шарлотта, подходя к нему.
Люк уже преодолел стадию ужаса, который ему изначально внушала Шарлотта, однако она по-прежнему раздражала его, а ей доставляло огромное удовольствие действовать ему на нервы. Янис не стал садиться к столу, а снова стал за моим стулом и едва сдержал смех. Вместо того чтобы просто поздороваться с моим братом, Шарлотта ущипнула его за щеку.
— Ты действительно несносна, — сказал он с кривой ухмылкой.
— Вот так ты меня любишь, зайчик, да?!
Люк высвободился и налил ей вина.
— Спасибо за пойло!
Он уже готов был послать ее, но тут прорезался телефон. Судя по его выражению лица, звонила бывшая жена. Люк отошел от нас. Янис проводил его сочувственным взглядом.
— Как ты думаешь, что на этот раз? Проблема с алиментами или очередная выходка близнецов? — спросила я мужа.
Он притянул меня к себе:
— Не знаю, но она доставала его весь день… В голове не укладывается, как можно так издеваться друг над другом, после того как была любовь и есть дети.
— У них никогда не было безумной любви, — вмешалась Шарлотта.
— Это ничего не объясняет, — возразила я. — Такая бодяга тянется уже несколько лет…
— Вы слишком требовательны. Не всем так повезло, как вам, — вы двое переживаете супружеские кризисы без особых последствий.
— Ну да, мы общаемся, обсуждаем разногласия! Не воображай, будто это всегда легко, у нас такие же проблемы, как у всех, — возмутилась я.
— Стоп-стоп, это что же, мне пора беспокоиться? — сладким голосом пропел Янис.
Я со смехом обернулась к нему.
— Оставь, Шарлотта! — прервал Люк, возвращаясь к столу. — Они настолько счастливы, что порой наглеют и даже не осознают этого. Может, так оно и лучше, кто его знает…
Он надел пиджак и взял неизменный кожаный портфель:
— Я ухожу.
Я отлепилась от мужа, слезла с высокого табурета и подошла к брату:
— Что происходит?
— Мне нужно встретиться с детьми. Получается, я виноват в том, что они прогуливают уроки в те дни, когда живут не со мной!
Он выглядел искренне раздосадованным.
— Когда они будут у тебя, приходите к нам на ужин, и я постараюсь с ними поговорить.
— Было бы неплохо…
Мне очень хотелось обнять брата, но я сдержалась. Нас с ним что-то не подпускает друг к другу с самого моего детства, какая-то застенчивость, что ли. Вероятно, не последнюю роль сыграли семь лет разницы в возрасте. Единственный раз, когда мы по-настоящему обнялись и расцеловались, так это в день моей свадьбы. Все три раза, когда я рожала, он был так смущен, что даже не переступил порог роддома. Я на него не обижалась — он такой, какой есть: жуткий педант и одновременно самый застенчивый и закрытый человек на свете. Только моему мужу иногда удавалось его расшевелить. Люк помахал рукой Шарлотте, сказал «До завтра» Янису и вышел, сгорбившись и не обернувшись. Виолетта уснула на диване. Ну а мальчики все чаще клевали носом, склонившись над игровыми приставками. Меньше чем за десять минут все было убрано, и в комнате стало относительно чисто. Завтрашний день не начнется с выволочки, устроенной братом Янису.
— Прости, — сказала я Шарлотте. — Ты пришла к шапочному разбору.
— Не волнуйся. Идите укладывайте своих малявок. Завтра встречаемся за обедом?
— Спрашиваешь!
Каждый вторник мы с Шарлоттой обедаем вдвоем, и ничто не в силах нам помешать — ни дождь, ни снег, ни ураганный ветер, ни даже болезнь и сорокаградусный жар. Мы выпиваем по бокалу белого вина и болтаем о мужчинах, сломанных ногтях и о том, когда мы наконец-то запишемся в спортзал. Эта традиция сложилась как-то сама собой, сразу после того, как она решила, что я ее кузнечик. Наша дружба началась с тура, который я ей организовала. До того как стать моей подругой, Шарлотта была одной из клиенток нашего турагентства, причем ужасной клиенткой, каждую секунду меняющей решения. Я положила конец ее колебаниям, пообещав устроить путешествие мечты, полное неожиданностей. Она осталась более чем довольна. На следующий день после возвращения — был как раз вторник — она пришла в агентство и пригласила меня на обед. С этого все и началось.
Уходя, она нас всех расцеловала, сжав до хруста в объятиях.
— Чао, чао, зайчики, — прокричала она, захлопывая дверь.
Янис взял Виолетту на руки, я помогла встать мальчикам. Мы добрели до машины, припаркованной на соседней улице. Янис посадил Виолетту в детское кресло и пристегнул ее, извлек из-под дворника квитанцию на штраф и сел за руль. Протянул руку над моими коленями, открыл бардачок и сунул квитанцию к остальным, давно валяющимся там. Перед тем как включить зажигание, он нежно поцеловал меня.
— Сегодня был какой-то странный вечер, — заметила я.
— Это из-за Люка, он в последние месяцы невыносимый.
Янис запустил двигатель, тот так страшно затарахтел, что оказавшийся рядом прохожий подпрыгнул. Однажды нам все же придется распрощаться с нашим стареньким пикапом «вольво» с постыдно высокой цифрой пробега.
