Тотальный характер грядущих войн связывается генералом прежде всего с непосредственным воздействием на психические и духовные силы народа и армии, с распространением войны на все сферы социальной жизни. Следовательно, делается вывод, война становится делом всего общества. Понимая тотальность как отсутствие какого-либо предела в использовании военных средств при оказании воздействия на противника, Людендорф считал, что руководить подготовкой и ведением войны могут только военные, то есть в конечном итоге — генеральный штаб. Такова в сжатом виде логика Людендорфа.
Руководствуясь конъюнктурными соображениями, Людендорф прибегает к собственному толкованию мыслей Клаузевица, стремясь адаптировать их к своей теории. По всей видимости, такой прием использован для того, чтобы придать идее тотальной войны больший вес и авторитет. Генерал полагает, что спустя 100 лет после смерти Клаузевица «изменилась сущность войны, изменилось и соотношение между политикой и войной, и потому должна прежде всего измениться сама политика». При этом политика, «как и тотальная война, должна приобрести тотальный характер».
В то же время утверждение Людендорфа о том, что «Клаузевиц в своем труде „О войне“ вообще не упоминает о душевных силах народа», может свидетельствовать либо о слабом знании трудов немецкого военного философа, неприятии и непонимании его идей, либо о сознательном стремлении ввести читателей в заблуждение.
Обобщающий вердикт Людендорфа по отношению к Клаузевицу и его учению категоричен и демонстрирует собой вершину милитаризма: «Изменилась сущность войны, изменилась и сущность политики, поэтому должно измениться и отношение политики к ведению войны. Все теории Клаузевица должны быть отброшены (Alle Theorien von Clausewitz sind über den Haufen zu werfen). Война и политика служат поддержанию жизнеспособности народа, но война есть высшее проявление воли народа к жизни. Ради этого политика должна служить ведению войны».
В отношении Людендорфа к Клаузевицу в особой степени проявилось то, о чем предупреждал сам немецкий философ: конъюнктурность, субъективизм, а также неумение и нежелание делать верные выводы. Автор теории «тотальной войны» отказывается увидеть в Клаузевице философа, опирающегося на широкий подход в анализе войны, определившего ее социальную природу и жестко указавшего на примат политического. Не хотел Людендорф признавать и правоту тезиса Клаузевица о разнообразии средств ведения войны, предпочитая говорить только о военных средствах ее ведения и абсолютизируя их роль.
Не вызывает удивления и тот факт, что Людендорф стал идейным предтечей национал-социализма, поддержал приход Гитлера к власти и, в свою очередь, сам пользовался признанием со стороны руководства Третьего рейха.
Отказ от понимания исключительно политической обусловленности причин возникновения войны, ее подготовки, ведения, конечных результатов и послевоенного устройства фактически способствовал росту таких негативных явлений, как милитаризм и нацизм. В годы Первой мировой войны Генеральный штаб Германии подчинил интересам войны всю жизнь страны. Однако политическая безграмотность руководства Генерального штаба в лице Гинденбурга и Людендорфа («политическое безголовье», по выражению Свечина) стала одной из причин, которая привела страну к жесточайшему поражению в Первой мировой войне и гибели Германской империи.
Пришедшие в 1933 г. к власти нацисты принципиально не отличались от своих предшественников в стремлении использовать идейное наследие Клаузевица и его авторитет в своих интересах, для обоснования своих идеологических постулатов. Вместе с тем это не дает оснований обвинять военного философа в том, что его труды и мысли были использованы преступниками.
Ренессанс учения Клаузевица после II мировой войны
Определенное основание для критики Клаузевиц давал уже и тем, что рассматривал войну как вечного спутника человечества, рассуждения же о мире в его трудах практически отсутствуют.
Результатом Второй мировой войны стало образование двух немецких государств. В ГДР поначалу отношение к Клаузевицу складывалось под влиянием его критики Сталиным (изложенной в известном ответе генералиссимуса полковнику Разину), который таким образом стремился нанести удар по идейным основам нацизма.
В дальнейшем осмысление в немецком обществе нацистского и милитаристского прошлого страны способствовало постепенному формированию более объективного отношения к идеям Клаузевица. При этом в военной мысли послевоенной Германии можно увидеть не только частое цитирование философа, но и влияние и присутствие его духа.
И вновь творчество Клаузевица оказалось незаменимым в вопросах определения сущности войны и закрепления доминирующей роли политических установок в военной деятельности государства.
Однако вплоть до начала 90-х гг. прошлого столетия в Германии периодически высказывалось мнение о том, что подходы Клаузевица неприменимы для анализа современности. В этом отношении характерно созвучие некоторых германских и советских исследований того времени, утверждавших, что ядерная война не может быть продолжением политики, так как в ней не окажется победителей. Подвергалась сомнению и возможность применения концепции немецкого военного философа в отношении стран с другой культурой (речь шла прежде всего об арабском мире, поскольку в этот период велись военные действия в Персидском заливе).
В вышеупомянутом докладе генерал-майора запаса бундесвера Христиана Е. О. Миллотата говорится, что в США особое внимание на Клаузевица обратили после проигранной войны во Вьетнаме
[366]. Действительно, американский военный аналитик Вашингтон Плэтт писал еще в середине 50-х гг. прошлого века: «Принципы ведения войны, разработанные Клаузевицем, лежат в основе всей нашей литературы по военным вопросам, и они оказали благотворное воздействие на развитие американской военной науки»
[367]. Учет взглядов мыслителя на соотношение войны и политики выразился и в принятии известного закона Голдуотера — Николса и способствовал в конечном итоге гармонизации отношений между политическим руководством США и руководством вооруженных сил страны. Последовавшее после Второй мировой войны признание Клаузевица на его родине, как полагает Миллотат, произошло благодаря американцам.
Между тем военную операцию, проводимую США и их союзниками против Ирака в 2003 г., следует признать примером того, к чему может привести неясность в определении политической цели войны, которую руководство страны не смогло (или не хотело) сформулировать. Принимая во внимание ошибки, допущенные США и их союзниками, Миллотат делает следующий вывод: «Ни один немецкий солдат не может быть направлен для участия в операции, конечное политическое и военное состояние которой с политико-стратегической точки зрения не сформулировано с самого начала применения бундесвера — при условии учета консультаций на военно-стратегическом уровне»
[368].
