Макиавелли… Особенно большое впечатление
Было бы интересно установить ту градацию влияний, которые были оказаны на Клаузевица прочитанными им авторами, но для решения этого сложного вопроса мы едва ли найдем достаточно биографического материала. Лишь мимо некоторых влияний мы не можем пройти молчанием. В записках Клаузевица мы находим следы довольно раннего знакомства с Монтескье, а некоторые данные говорят о серьезном характере этого знакомства с французским писателем, о некоторого рода увлечении им, впрочем, очень распространенном в годы жизни Клаузевица. Но особенно большое впечатление произвел на него великий учитель реализма Макиавелли. Клаузевиц с несомненным вниманием проштудировал все его три главных труда «О государе», «Рассуждения на первую декаду Тита Ливия» и трактат «Военное искусство».
«Никакое чтение, — говорит Клаузевиц в манускрипте от 1807 г., — не принесет такой пользы, как чтение Макиавелли…» Некоторые страницы этого писателя устарели; другие представляют собою вечную истину
[57]. Фридрих II написал своего «Анти-Макиавелли», но он остался верным учеником Макиавелли. «Было бы очень легко набросать параллель между Макиавелли и Клаузевицем: тот же вкус к истории и дипломатии, то же увлечение идеей спасения своей страны, даже любовь к сильным натурам, даже культ энергии». Последняя черта особенно важна. Клаузевица глубоко увлекало правило Макиавелли: «Что бы ты ни делал, не делай наполовину». В труде Клаузевица под заглавием «Bemerkungen und Einfälle» [ «Замечания и идеи»], написанным, по-видимому, пред Йеной
[58], мы находим повторенной фразу Макиавелли (из рассуждений на Тита Ливия I, 23): «Будет неразумным делом, ставя на карту все, чем владеешь, в то же время не пустить в ход всех своих сил». «Нет более сильной политической истины, — говорит в этом случае Клаузевиц, — никакая другая не может служить лучшим фундаментом для военных дел, ни одна не побуждает к большей энергии».
В другой из своих заметок Клаузевиц подчеркивает важность 21 главы «Государя» для всякой дипломатии; а в этой главе Макиавелли устанавливает, что «нерешительные владыки, оставаясь нейтральными, когда воюют их оба соседа, подвергают себя худшим опасностям, и что они сделали бы лучше, открыто заявив себя другом или недругом». Нет ничего легче, как на страницах трудов Клаузевица отыскать повторение многих мыслей Макиавелли, подкрепленных свежими примерами и защищенных с полной убежденностью.
Первые труды
К этим же 3–4 годам после Академии относятся первые литературные труды Клаузевица. Их интересно проследить как последующие ступени, подведшие автора к его классическому труду. Нужно подчеркнуть, что Клаузевиц, помимо последнего труда, писал вообще много, писал легко, живо, отзываясь на современность и ее запросы. И что это было в нем прирожденное дарование, а не натасканная журналистикой сноровка, показывают первые же его труды, отмеченные зрелостью и отчетливостью выражений, непринужденностью и ясностью стиля, сильным пафосом критического нажима. Другое дело с идеями — они копятся и растут постепенно, постепенно же корректируясь, дополняясь или округляясь, как плоды на дереве, чтобы дозреть в его конечной работе.
После Академии Клаузевиц горячо продолжал свои военные работы и принимал большое участие в Военном обществе (Militärische Gesellschaft), только что основанном. В 1804 г. открылась дискуссия по вопросу о стрелковом бое, и, вероятно, отвечая на поднятую тему, Клаузевиц написал статью, оставшуюся неизданной и носившей название: «Über die Bestimmung des dritten Gliedes» («О назначении третьей шеренги»). Эта статья имеет ныне чисто историческое значение и говорит лишь о близком внимании Клаузевица к тактике, но одна мысль статьи, перешедшая затем в Exercierreglement 1812, заслуживает быть здесь повторенной, а именно: «Пехота должна уметь драться на открытой и пересеченной местности, против сомкнутых и рассыпанных войск»
[59]. Идея, сказанная пред Йеной, говорила и о понимании современных событий (войны французской революции и Наполеона), и о значительной прозорливости молодого автора.
К этим же первым годам относится ряд рецензий, помещенных в журнале Neue Bellona
[60]; они для нас не представляют особого интереса. Но в 1805 г. Клаузевиц в том же журнале поместил статью без подписи под заглавием «Bemerkungen über die reine und angewandte Strategie des Herrn von Bülow oder Kritik der darin enthaltenen Ansichten»
[61] [ «Заметки о чистой и прикладной стратегии господина фон Бюлова, или критика содержащихся в ней взглядов»]. Эта статья критиковала знаменитый труд Дитриха фон Бюлова, брата победителя под Денневицем. Труд был издан в 1799 г. и известен под сокращенным названием «Das neue Kriegssystem»
[62] [ «Новая военная система» (нем.)]. О системе Бюлова нам придется сказать в своем месте, теперь же нас интересуют основные этапы статьи Клаузевица, как предварение мыслей его главного труда. В статье поражает, помимо ясного живого языка, беспощадная острота и властная ирония полемики, но рядом с этим удивительное равновесие и зрелость формы. Автор, например, почти воздерживается от личных выпадов, хотя разнузданно фастливая [хвастливая] и самоуверенная писательская манера Бюлова предоставляла для сего безграничные возможности. Задача Клаузевица сводилась к проведению принципиальной разграничительной линии между системой Бюлова и той, которая зарождалась в уме молодого мыслителя.
