Наконец царевич вышел.
Очень скромная одежда. Чистая. Аккуратная. Дорогая ткань. Высокое мастерство портных. Но ничего богатого во внешнем проявлении. А главное – по погоде. То есть не жарко и не душно. Ну и не мешает двигаться, дабы в случае чего вступить в бой. На поясе шпага и дага. На бедре – пуффер, размещенный в свежеизготовленной кобуре а-ля ковбой, благо, что этот тип пистолетов не отличался особыми габаритами и массой.
Вышел и замер, медленно пробегая взглядом по трибунам.
Вдох. Выдох. Вдох.
Неспешно. Тихо. Умиротворенно.
Это было его первое выступление перед такой толпой не в боевой обстановке. Руки и ноги потряхивало…
– Добрый день, – начал он максимально спокойным голосом. – Мы все сегодня здесь собрались, чтобы убедиться в бессмысленности избрания меня на царство.
Дмитрий прервался от волны ахов и охов.
– Поясню, – продолжил он, подняв руку. – За минувшие сто лет здесь, – он обвел рукой Кремль, – приключилось так много предательств, что я не доверяю даже камням. Мою бабку, Елену Глинскую, отравили, когда ее сыновья были еще малышами. А потом измывались над отцом и дядей все детство. Когда же отец подрос, отравили или подставили под удар практически всех его женщин. Отец умер. На престол взошел блаженный брат. Но совестливые злодеи не посмели его обойти стороной и отравили. После чего совсем стыд потеряли. На меня открытые покушения устраивали, Бориса с женой и детьми убили. Даже предупреждение всевышнего не подействовало и не проняло никого. Подумаешь? Какой-то там господь бог предупреждает? Да кто он такой, чтобы указывать родовитым боярам? В местничных книгах его нет! А значит, и права слова не имеет! Как он вообще посмел рот открыть? Холоп!
Снова пауза. Только уже в гробовой тишине. Патриарх так и вообще, казалось, застыл, превратившись в статую с вытаращенными глазами.
– Вы здесь выросли и принимаете то, что вокруг вас, как данность, как нечто естественное, правильное и натуральное. Я же вырос на чужбине и мог смотреть на царство все со стороны. И это страшно… Кажется, что держава кем-то проклята! Словно древний яд, убивший Царьград, пропитал ее до самых основ, а истлевший труп Золотой Орды отгоняет от Руси любые добрые и светлые начинания, затуманивая разум и смущая веру. Страшные наблюдения. Поэтому я хотел просто приехать, навестить могилу отца и уехать за море. Навсегда. Чтобы не дай бог не заразиться этим тленом. Но случилось то, что случилось…
Он вновь замолчал, обводя всех взглядом.
– Царство лежит в ветхости и полном разладе. У нас нет армии, способной противостоять серьезным врагам, а не этим туземцам из степи. У нас нет товарного производства, нормальной торговли и денег. Мы бедны как церковные мыши. У нас нет школ и академий. Мы темны и не образованны. У нас нет театров и консерваторий. Мы дремучи. У нас даже семинарий для духовенства нет, из-за чего в православии нет единства и ясности, а любые более-менее образованные оппоненты вроде иезуитов вызывают у нас панику… У нас нет ничего! Я никогда с этим не смирюсь. Постараюсь изменить, исправить. И вы меня убьете…
– Но почему?! – воскликнул один из купцов.
– Почему? Потому что, когда вокруг слишком много лжи, любая правда становится смертельно опасной для того, кто осмелится ее сказать. Вы все потратили массу денег, чтобы достать ту одежду, которая сейчас на вас. Красивые, дорогие шубы. Все бы ничего, да только на дворе лето. Жара. А вы с радостью и великим удовольствием заплатили за то, чтобы сидеть здесь и страдать. Достаточно ли у вас денег и власти, чтобы позволить себе одеваться по погоде? Сможете ли вы переступить через проклятие, что угнетает ваш рассудок? Не уверен…
Сказав это, Дмитрий замолчал. Медленно обвел присутствующих взглядом, полным жалости. Ну, насколько хватило его зачатков актерского мастерства. А потом развернулся и пошел в свои апартаменты, оставив людей рефлексировать.
– Это безумие! – тихо прошептала Марина, которая следила за речью Дмитрия со стороны. Ее как женщину не пустили на трибуны, где заседал Земский собор, но совсем прогнать не посмели, как и прочих зевак. Поэтому, когда Дмитрий закончил выступать и покинул место сбора, она устремилась к нему. Он ломал ей все планы! Она не могла это оставить просто так.
– Безумие? Нет. Это Спарта! – сверкнув глазами, ответил царевич.
– Что? – удивленно переспросила графиня с округлившимися глазами.
– Ой, не будь такой скучной, – небрежно ответил Дмитрий. – И не делай такое лицо. Умное лицо еще не признак ума. Именно с таким выражением лица делаются все глупости на земле…
Улыбнулся и пошел дальше к своим командирам. Марина внимательно на них посмотрела и застыла. Они не были поражены и смущены произнесенной Дмитрием речью. Скорее сосредоточенны и собранны. Она нервно сглотнула. Секунда. Другая. Третья. И девушка вздрогнула – из-за спины донесся нервный гогот князя Мстиславского.
Минуту, может быть, чуть больше продолжался этот неистовый смех. А потом вдруг резко оборвался. Князь встал. Снял с себя горлатную шапку и с усмешкой бросил ее на землю. Потом скинул шубу. И, чуть помедлив, стал прыгать на них, вбивая в пыль под дикими взглядами окружающих.
Успокоился.
Перевел дыхание.
Обвел всех взглядом. И произнес:
– Да, мы его убьем! Наверное. Но, черт возьми! Я хочу попробовать! Год! Всего год ему понадобился, чтобы сделать прекрасное войско! И разбить две многократно превосходящие армии! Практически без потерь! Это невероятно! Это не может быть правдой! Однако это правда… И я хочу видеть его своим царем!
После чего он сел на свое место, опустошенно уставившись куда-то в пустоту. То, что он сказал Земскому собору, не было тем, что он подумал. На самом деле князь просто понял, насколько Дмитрий ненавидит их всех. Люто, бешено, неистово. Вспомнил тот отстраненный, безжалостный взгляд, с которым он добил Шуйского. И пришел к выводу, что парень готовится залить тут все кровью. Да так, что самые мрачные дни опричнины покажутся чем-то добрым и светлым. И он ждет нападения. Да чего уж там – хочет, дерзко и хитроумно выманивая жертву из своей норы. Как тогда на поле под Москвой. Это очевидно. А значит, оно обречено – его пехотная бригада страшна в бою…
Глава 10
1 сентября 1605 года, Москва
Дмитрий подошел к Успенскому собору, не очень веря в происходящее.
Вокруг толпа народа. Все что-то кричат. Вроде бы даже радостно и приветливо. А он не может отделаться от мысли, что сейчас вынырнет неприметный человек с пистолетом в руке или кинжалом и убьет его под всеобщее ликование и улюлюканье. Этакая навязчивая мысль…
Он остановился у порога собора, и в его голове всплыли события двухнедельной давности…
Провоцируя Земский собор, Дмитрий рассчитывал совсем на другое его поведение. Прежде всего на внутренний конфликт. Он подкинул людям провокацию и надеялся выставить носителями зла бояр. Стравить их с остальными, ведь именно их он фактически обвинил во всех бедствиях, что постигли царство. А потом, когда станет слишком жарко, ему останется только навести покой и порядок с помощью своей пехотной бригады. Ну и заставить утвердить республику ну или что-то в этом духе, став ее пожизненным диктатором.
