– Когда? – холодно поинтересовался боярин.
– Свадьбу назначили на зимний мясоед. Вот до него и сделают.
– Вот зараза… – процедил тезка.
– И улыбайся! Улыбайся! Никто не должен видеть, что ты знаешь. Предупрежден – значит, вооружен. Будь предельно осторожен.
С этими словами Дмитрий резко перестал шептаться и, выдав несколько малозначительных фраз, откланялся.
Проверил, как идут дела у Чохова.
Проехался по остальным интересующим его объектам. Повертелся в торговых рядах, чтобы люди могли его увидеть живьем. Подышал свежим воздухом. Да и подался в свои покои, где его ждал целый ворох бумажных дел. Все эти покушения и паучьи игры совсем не исключали куда более важных и ответственных дел.
Глава 9
20 октября 1604 года, Москва
Дмитрий быстро шел по переходам.
Перепуганный слуга ничего внятного сообщить не мог. Но было очевидно – случилось что-то страшное. Иначе бы царь не послал за ним посреди ночи.
Покои Ксении.
Царевич слегка побледнел от предвкушения беды и, выдохнув, вошел.
У ее постели была уже вся семья. Отец, мать, брат. Тихо возились слуги, стараясь не привлекать внимания.
Дмитрий подошел ближе и замер. Ксения была мертва. Вероятно, совсем недавно преставилась. Отчего? Сложно сказать. Но выглядела она очень плачевно. Совсем. Жутко. Ее смерть вряд ли была легкой. То-то он ее уже почти неделю не видел. Ксения не привлекала Дмитрия как женщина, но она была хорошим, добрым человеком и не заслуживала такой судьбы.
– Отравили? – тихо спросил он.
– Да… – как-то глупо и подавленно произнесла царица.
Дмитрий медленно прошелся взглядом по комнате. Ничего необычного.
Взглянул на Федора.
Странный вид. Совершенно дикий взгляд смотрит в пустоту. ТАК не переживают гибель близкого человека. Здесь было что-то иное.
«Чувство вины? – пронеслось у Дмитрия в голове. – Неужели?»
Немного подумав, он решил провести небольшой эксперимент. Ксения просто обожала сладкое. Поэтому, насколько парень знал, оно было всегда под рукой. Казалось, что сладости ее окружают повсюду. Подойдя к серебряной вазе с пирожными, он взял парочку и направился к Федору. Встал рядом. Положил руку на плечо, привлекая внимание, и сказал, протянув пирожное.
– Крепись. Вот, держи. Говорят, что в такие минуты сладкое облегчает боль.
Лицо Федора побледнело, а он сам отшатнулся и упал. После чего пополз неловко спиной вперед. Отравлены ли конкретно эти пирожные, подросток не знал, но то, что они могут быть отправлены, очевидно, догадывался. Глупая догадка стала очень неприятной реальностью…
– Что с тобой? – спросил Дмитрий, буравя парня ледяным взглядом.
– Нет!
– Чего? – обеспокоенно поинтересовался Борис.
– Не люблю ошибаться, но, по всей видимости, я просчитался, – тяжело вздохнув, произнес Дмитрий. – Думал, что травить станут только меня да Шуйских подставлять. А тут вон как вышло. Глупо. Хотя можно было бы догадаться. Тогда бы Ксения осталась живой.
– Ты знаешь, кто ее убил? – каким-то шипящим голосом поинтересовалась Мария Федоровна.
– Я могу только гадать, а вот он, – кивнул он на Федора, – точно знает. Только, боюсь, ее не хотели убивать. Ведь так, Федя?
– Так, – после долгой паузы произнес тот, забившись в угол комнаты и безумно таращась оттуда.
– Немного яда должно было вызвать болезненное состояние, из-за которого отменили бы свадьбу или хотя бы отложили. Так?
Федор нервно кивнул.
– А тебе тот доброжелатель, что это присоветовал, не сказал, что если женщину травить ртутью, то можно легко сделать ее бесплодной? Или обречь на дурное, а то и увечное потомство? Даже, право, не знаю, что хуже. Ее же ртутью травили, верно?
– Нет! Нет! Нет! – закричал юный Федор Борисович. Из его глаза потоком лились слезы. Губы дрожали.
– Кто тебя надоумил?! – заорал царь Борис, надвинувшись на сына.
– Не Семен, случаем? – поинтересовался Дмитрий.
– Семен Никитич, – подтвердил догадку Федя. – Он говорил, что поболеет немного. Да и отпустит ее. А свадьбу отложат на полгода, не меньше.
– Ну а что? – отметил Дмитрий. – Ксения умирает. Семен обвиняет в отравлении Шуйских, отправляя их за Уральский камень или еще куда подальше. Им ведь этот брак не выгоден. На них все и подумают. Свадьба срывается по вполне уважительной причине. Я хоть и расстроен, но на вас зла не держу. Всякое ведь бывает. Особенно в Москве. Народ успокаивается расправой над теми, кого объявят виновными. Династия Годуновых укрепляет свои позиции. А там, как все стихнет немного, и меня можно будет дотравить.
– Дотравить?! – раздраженно рявкнул царь Борис. – О чем ты?
– Меня уже два месяца как травят ртутью потихоньку. Людей, что пробы должны снимать, каждую неделю меняют под благовидным предлогом. То лихие люди прибьют, то с заразной хворью слягут, то на похороны родичей ехать нужно. И так далее. Хорошо, я меры принял вовремя, а потому эти малые порции ртути ушли впустую. Но про то, что кто-то решится травить Ксению, не подумал. В голову как-то не пришло. Это я чужой. А она-то своя.
– Ты уверен? – напрягся царь.
– Насчет того, что меня травят?
– Да.
– Я с собой выносил еду и возле Пушечного двора скармливал собакам. Уже через пару дней начались чудеса. На них больно было смотреть.
– Кто? – зарычал царь.
– Я не могу точно сказать. Очевидно, что в этом деле участвовал тот, кто курирует защиту. И мою, и Ксении…
Глава 10
6 февраля 1605 года, Москва
Семен Никитич Годунов жизнь свою закончил очень печально. На коле. В окружении таких же «сидельцев» из числа тех, кто так или иначе ему помогал.
Дмитрий же не знал, радоваться этому или печалиться.
С одной стороны, Семен был опасен лично для него. Его смерть ознаменовалась тем, что пищу ему стали приносить без яда. И это было хорошо.
С другой стороны, этот представитель рода Годуновых действовал в интересах династии. И если бы у Семена Никитича все получилось, то удалось бы укрепить власть Бориса и сохранить наследование царства Федором. А недовольство толпы обратить на Шуйских.
Но хуже всего было то, что Семен руководил политическим сыском. Его задержание и казнь совершенно развалили это дело. Борис был слишком увлечен суровыми пытками. Все-таки любимую дочь убили. А люди Семена, опасаясь попасть под горячую руку, попросту разбежались. Когда же в Кремле спохватились, то было уже поздно. Якову же Михайловичу Годунову-Толстову пришлось начинать чуть ли не с нуля. Да и Шуйские не пострадали. Вся ситуация пахла крайне скверно и грозила большими неприятностями. Дмитрий просто предвкушал какую-нибудь гадость или каверзу, только не понимал, откуда и в чьем исполнении. Поэтому, когда к нему вновь явился запыхавшийся слуга, прося срочно прибыть к царю, вздохнул с облегчением. Наконец-то загадка прояснится.
