Залп.
Залп.
И толпа их захлестывает.
Завязывается рукопашный бой.
Кирасы и шлемы, кинжалы и тяжелые боевые шпаги. Преторианцы и снаряжены хорошо, и обучены прекрасно, и натренированны. Но врагов очень много. Слишком много, чтобы удерживать их даже в узостях.
Медленно пятясь и с огромным трудом удерживая строй, преторианцы стараются не допустить полного окружения. Метают несколько гранат. Но это сложно. Слишком плотный «партер». Не отвлечешься.
Выходят к царским палатам.
Из бойниц мятежников «приветствуют» преторианцы. Они уже зарядили по пять штуцеров, следуя приказу Императрицы. А потом обрушивают в тридцать пять человек на мятежников натуральный град пуль. Чем и спасают своих товарищей – те теперь могут отойти в палаты. С боем, но могут. Их больше не оттесняют в сторону ворот.
Небольшое затишье.
Накопление мятежников.
И новый рывок.
Они пытаются взять штурмом царские палаты. Но около сотни переживших этот бой преторианцев встречают их метким и частым огнем из штуцеров… и гранатами. О да! Их полетела целая куча, вмиг охладив пыл нападающих.
Новое затишье. Уже куда более долгое. Часа три оно длилось, если не больше. Марина уже было расслабилась, подумала, что отступили. Но…
Бабах!
Ударил восьмидюймовый морской «Единорог», выкаченный на прямую наводку. Тяжелое ядро массой в двадцать семь с гаком килограмм смачно вошло в стену царских палат, обрушив ее частично. Но второго выстрела сделать не удалось – преторианцы ударили штуцерами, выбивая личный состав.
Восемь раз мятежники пытались пробиться к «Единорогу». Но каждый раз их встречали точным и слаженным огнем штуцеров, засыпав все подступы к тяжелому орудию трупами.
А потом, понимая, что по темноте его могут утащить, преторианцы предприняли вылазку.
Рывок.
И десяток бойцов спешно засовывают в жерло орудия мешочки с порохом. Один. Второй. Третий. Четвертый. И далее. Прибивают. Теперь пыж. И три ядра, поднятых тут же.
Их заметили мятежники.
Они уже бегут в контратаку.
Преторианцы чуть отворачивают «Единорог» в сторону от царских палат и, воткнув фитиль в запальное отверстие, поджигают его. После чего бегут, спасаясь от комплекса стремительно надвигающихся проблем. И неизвестно, какая из них убийственней.
Мятежников встречает крепкий залп штуцеров, не пуская к «Единорогу». Они пытаются пробиться, чтобы потушить фитиль. Но в царских палатах большой запас оружия. На каждого преторианца по пять «стволов». А тут – уменьшенный состав. И все, что можно – заряжено. Так что, огонь получается очень плотный.
Бабабабах!
Наконец взрывается орудие, получившее семикратный заряд пороха и тройной – ядер. Стенки просто не выдерживают.
Царские палаты слегка повреждаются ударной волной и осколками. Но больше всего достается мятежникам. Их просто сдувает…
Василий Шуйский потряс головой от звона в ушах. Он взирает на все это со стороны. Ему хватает ума не лезть вперед «на белом коне». Поэтому пока и выжил. В сущности ему плевать и на «эту польскую шлюху», как он ее уже открыто называет, и на царские палаты, и на преторианцев. Он хочет одного – получить доступ в Успенский собор для венчания. Но вот беда – не подойдешь. Стреляют. И точно стреляют. А людей у него больше не становится.
Глава 8
1 февраля 1608 года, Москва
В московском кремле продолжалась вялотекущая перестрелка между преторианцами и мятежниками. Люди Шуйского искали подходы. Проверяли направления ударов. Но всюду их встречали штуцеры. Даже ночью. Оказалось, что кроме ацетиленовой горелки для работы с металлом Дмитрий смог соорудить с мастерами еще и карбидные фонари. Достаточно яркие, чтобы подсвечивать подступы к палатам лучами света.
Вся Москва была охвачена происходящими событиями. Татары? Какие татары? О них уже никто не думал. Тут ТАКОЕ творилось! И не только в кремле.
Понимая, что Патриарх Иов венчать его на царство не станет, Василий Шуйский озаботился сбором архиерейского собора. Заранее. После первого же приема в кремле разослал приглашения. Не все отозвались. Не все захотели. Не все успели. Но на безрыбье и чебурек за колбасу сойдет.
Законным получился собор? Не законным? Какая разница? Главное – созвали.
Так что, к обеду 1 февраля 1608 года на Руси образовалось сразу два Патриарха: Иов и Игнатий.
Низложить Иова архиерейский собор не решился, положившись на Шуйского, что запер его и держал на голодном пайке. Авось помрет в скором времени и проблема разрешится. Официальная версия такого поступка – слабое здоровье Иова. Дескать, он более не в состоянии исполнять свои обязанности. А Патриарх нужен.
Игнатий был греком, родившийся на Кипре. Византиец до мозга костей. Получил епископство на Кипре. После его завоевания османами – бежал в Рим, оттуда на Афон, где ему опять выделили маленькое епископство. На Русь прибыл в 1595 году в составе миссии Константинопольского патриархата для возведения в сан Иова – первого Патриарха Москвы и Великого Российского царствия. Да так и остался. Принимал участие в венчании на царствие Бориса Годунова. В 1602 году получил назначение митрополитом Рязанским и Муромским, однако, Москвы так и не покинул – понравилось вариться в переплетении интриг.
Почему Игнатий был крайне удобен для Шуйского в сложившейся ситуации? Очень просто. Дмитрий в своей публичной риторике обвинил во всех бедах Руси – «греческих советников», что смущали умы многих правителей. Сначала, пока существовала Византия, «греческие советники» действовали в интересах Константинополя, которому была не нужна сильная Русь. Потом, когда Византия пала – в интересах своего нового господина – османского султана, которому тот же Афон добровольно присягнул за несколько лет до падения Константинополя в 1453 году. Османам ведь тоже была не нужна сильная Русь, вот через своих людей и проводили диверсии. И Игнатию, как и многим представителям православного духовенства, такой подход Императора был не по душе. Особенно в связи с тем, что Дмитрий выступал публично с обвинениями и печатал их в книгах. Да так складно и грамотно, что и не оправдаешься. Даже возразить по существу не получалось.
Ситуацию усугубляло еще и то, что обычным людям всегда нужен простой и понятный враг, чтобы не глядя списывать на него все свои беды и провалы. Вневременная классика: «Кошка бросила котят? Это Путин виноват». Так почему бы им не оказаться грекам? Высокие-то материи их практически не волновали. Из-за чего на Руси к грекам вообще, и к православному духовенству в частности, стало расти недоверие.
Таким образом, Игнатий оказывался естественным союзником Василия Шуйского, политической программой которого было стремление «вернуть все в зад». Ведь только в союзе с ним можно будет предать Дмитрия анафеме и постараться изъять все богомерзкие книги, напечатанные им. А потом сжечь!
