Однако разговоры в «клубе Шуйского» очень быстро приобрели весьма опасные настроения.
Помещики жаловались на свою нелегкую судьбу. Дескать – денег нет ни на что. Чуть ли не на подножный корм перешли. И то ли еще будет! Они просто в ум взять не могли, чем они перед Государем провинились и за что он их так унижает. Честно же службу несли.
Стрельцы же, которых Дмитрий напрямую пока не прессовал, тоже стенали. Ведь он стал устраивать им регулярные смотры и, если что не так – делал либо предупреждение, либо разжаловал из стрельцов. За дело. Неприятно, но все понимали, что не самодурство. Их волновал другой вопрос – почему он новых стрельцов не верстает? Ведь если так пойдет, то лет за пять-десять от стрельцов останутся одни воспоминания.
И так далее. И тому подобное.
Люди ворчали и недовольно перемывали косточки делам недавним да многим уже нелюбимому Земскому собору. Ведь установил такие неудобные правила. А Василий Шуйский с умным видом кивал, да поддакивал, местами соболезновал, истории всякие из славного прошлого рассказывал, да и вообще всячески располагал людей к себе. Дескать – он их понимает и согласен. Но что он может? Сам вон как пострадал. Эх-эх. Судьба его тяжкая!
Глава 4
23 января 1608 года, Москва
Марина ковырялась в документах текучки, когда в ее кабинет вбежал слуга.
– Государыня, – там к тебе люди пришли.
– Люди? – Удивилась она.
– Так помещики, стрельцы да бояре. Тебя хотят увидеть.
– Командир преторианцев уже знает?
– Да, Государыня, – ответил за слугу один из офицеров преторианцев, заглянувший следом. – Все на позициях. Оружие заряжено. Я и мои люди будем сопровождать вас.
– Хорошо, – кивнула Марина, вставая и принимая от служанки шубу.
Медленное продвижение по переходам царских палат.
Несколько постов охраны с подтянутыми дежурными.
И вот дверь на невысокий балкон для публичных бесед. Он позволял смотреть поверх толпы, но не был слишком высок, дабы не сильно напрягать голос.
Преторианцы открыли дверь. Пара вышла вперед. И Марина с легким трепетом последовала за ними.
«Шуйский. Конечно Шуйский» – пронеслось у нее в голове, когда она взглянула на «людей», что пришли к ней.
Впрочем, князь стоял с постным лицом.
– Василий Иванович, – произнесла Императрица. – Что привело тебя ко мне?
– Грустные новости, Государыня.
– От Серпухова пришли видаки. Нет больше супруга твоего. Пал в бою. Мстиславский остатками легиона командует, сдерживая натиск Крымского хана и его союзников.
Марина побледнела, заиграла желваками и стиснула парапет балкона с такой силой, что пальцы едва не свело.
Пауза затягивалась.
Наконец, собравшись с мыслями, и поборов эмоции она поинтересовалась:
– А что за видаки? Легионеры?
– Нет, Государыня. Стрельцы. Те, что от Коломны к легиону отступили.
– Стрельцы? – Неподдельно удивилась Марина. – И что же, стрельцы с легионом вместе воевали?
– Так и есть, – кивнул Шуйский.
– А покажи мне тех видаков. С тобой ли они пришли?
– Как есть со мной. Эй! – Окрикнул кого-то в толпе Шуйский, и, не медля, вперед вышло несколько угрюмых личностей.
– Они?
– Они.
– И долго ли вы воевали с легионом? – Обратилась к ним Государыня.
– Так седмицу с гаком.
Марина еще больше удивилась. А потом начала задавать вопросы разные. И чем больше те говорили, тем яснее становилось – легион они видели издалека и понятия не имеют о том, как и чем он живет.
– Ясно, – подвела итог Марина. – И что же ты хочешь, князь? Просто печальную весть и сам принести мог. Зачем людей привел?
– Герай под Москвой. Скоро дожмет легион и на нас пойдет. Оборону крепить нужно.
– Так этим и занимаешься, как мне сказывают.
– Нам нужен царь, а не ребенок! – Воскликнул кто-то из толпы.
– Да! Да! Да! – Хором отозвались остальные в разные голоса.
– О каком ребенке вы речь ведете? – Повела бровью Марина.
– Так о наследнике Дмитрия, о сыне его Иване, – ответил Василий. – Время лютое. Ребенку власть не удержать. Да и как ему править? Совсем несмышлен же.
– А тебе не ведомо, что в случае смерти мужа моего – я законная Государыня?
– Людей-то не смеши, – усмехнулся Шуйский. – Муж твой умер. Так что тебе надлежит отойти от мирских дел и принять постриг, как и положено бабе.
– И кого же ты хочешь вместо меня поставить? – Холодно поинтересовалась Марина. – Уж не себя ли?
– Я – законный Рюрикович. И то, что я с тобой говорю – только лишь дань уважения Дмитрию. Так-то о чем беседы вести? Баба есть баба. Да еще ведьма, как сказывают. Радуйся, что уважение проявляем.
Марина внимательно, пристально посмотрела в глаза Василию Шуйскому, а потом, криво улыбнувшись, произнесла:
– Илья Семенович, арестуйте этого изменника.
– Есть, арестовать изменника, – козырнул командир преторианцев.
По цепочке пробежала серия команд. И десяток бойцов выступило из палат с клинками наголо, направившись к Шуйскому. А преторианцы, стоявшие на балконе, выступили вперед и заслонили собой Императрицу. А то – мало ли?
– Ты что творишь?! Тварь! – Заорал он.
– Тебя бы убить на месте следовало, – фыркнула она, – но как муж вернется – сам решит. Не хочу лишать его этого удовольствия.
- Какой муж?! Его убили!!! Убили!!!
– Ты выставил подложных видаков, не ведающих о легионе ничего. Я специально по быту их расспрашивала. Не могли они семь дней воевать вместе и не знать привычных в легионе вещей, которых не скрывают. На что ты надеешься? Ты думаешь, что приняв корону, станешь неприкосновенным для Дмитрия? Он же тебя растерзает!
– Дура! – Выкрикнул Шуйский, прячась за людей и пятясь в глубину толпы. – Легион свой в боях с Гераем сточит или положит весь. А кроме тех псов кто за ним пойдет? Бояре, помещики да стрельцы? Ха! Ха! Ха! Нет! Они его уже на суку висящим грезят! Если выживет – все равно долго не протянет! Или ты думаешь, что быдло нечесаное его отстоит? Или купчишки вшивые? Да что они могут?!
– Убить, – тихо, но холодно и твердо произнесла Марина.
Командир преторианцев кивнул, подтверждая приказ. И по толпе незамедлительно начали стрелять из штуцеров, метя в Шуйского. Но безуспешно. Тому везло. Гибли люди, прикрывавшие его. А сам он ловко выходил из зоны поражения, избегая, казалось бы, неминуемой смерти.
Из дверей царских палат выбежали еще преторианцы со штуцерами. Ударили залпом. Многие из тех, что стояли во фронт – упали. Однако большая толпа была. Сразу не перебьешь. Да и тупо стоять, ожидая заклания эти люди не стали. Развернулись и припустили к воротам. Их, конечно, постарались закрыть. Однако не вышло. Сметя постовых, они прорвались наружу, унося живого и вполне здорового Шуйского.
