Его рот растянулся в улыбке.
– А что в этом такого страшного?
Я только покачала головой и, взяв в руки творение миссис Шипли, показала ему.
– Вот книга, о которой я тебе говорила. Это – своего рода краткая история графства, а также родословные самых старых семейств Индиэн Маунд; моего в том числе. Миссис Шипли сказала, что Бутси сообщила ей очень много полезных сведений.
Трипп взял книгу в руки и открыл на первой странице обложки.
– Чертовски удачно, что миссис Шипли накорябала эту штуку. Теперь не надо никуда лазить за всякими пустяками, ни в какие архивы! Все здесь! – Он хлопнул по книге ладонью.
Я фыркнула – и поскорее прижала пальцы к губам.
– Что я сказал смешного?
– Хорошо, что Кло тебя не слышала. Она и так считает тебя неотесанной деревенщиной. Если бы она смотрела фильм «Избавление», то каждый раз, когда ты приезжаешь, ей бы слышалась «Дуэль двух банджо»
[40].
Трипп притворился оскорбленным.
– А я считаю, что банджо – нормальный инструмент. Ничем не хуже других!
Я пихнула его локтем и отобрала книгу. В середину я еще раньше положила закладку – листок сложенной бумаги – и сейчас сразу открыла нужную страницу, на которой было вычерчено мое генеалогическое древо.
– Шериф Адамс уже побывал здесь до тебя, и я показала ему фотографии из газет и часы. Часы он велел мне оставить, поскольку это, как ни крути, фамильная реликвия, а вот книгу хотел забрать, но я посоветовала ему обратиться к миссис Шипли. Между прочим, я отвалила за нее ни много ни мало тридцать долларов, так что…
Трипп негромко присвистнул.
– Я и забыл, что твой бывший – преуспевающий пластический хирург, который делает разным знаменитостям греческие носы и сиськи, как у коров. Должно быть, при разделе имущества ты получила жирный кусок, иначе сейчас бы ты не швырялась деньгами направо и налево.
– Ага, жирный кусок!.. Держи карман шире! К счастью, мы заключили добрачный контракт, в противном случае этот тип просто из вредности попытался бы отобрать у меня и ферму, и этот дом. С другой стороны, из-за этого контракта я не получила при разводе ни цента сверх того, что было у меня до брака, – только новую машину. Наверное, мой адвокат меня пожалел и сумел каким-то образом добиться приличных алиментов. Богачкой я, конечно, не стану, но хоть с голода не помру.
Трипп промолчал, но молчал он так, что мне стало ясно: он рта не раскроет до тех пор, пока я не скажу вслух то, о чем мы оба сейчас подумали.
– …А еще Марк запретил мне видеться с Кло. Как только он упомянул в суде о моей зависимости, мне было уже не на что надеяться. Девочку оставили ему.
– Ты не собираешься оспорить это решение?
Я удивленно моргнула.
– А на каком основании? Да и что я могу предложить Кло? У меня есть дом и кусок земли, но нет ни работы, ни каких-либо других источников дохода. Я никто, и вся моя жизнь – это двадцать семь лет поисков и ошибок. Кроме того, Марк – биологический отец девочки, а я… Я всего лишь была за ним замужем, только и всего. Нет, этого дела мне никогда не выиграть!
– А что, если попробовать поговорить с самим Марком, вместо того чтобы решать вопрос в суде? Ведь, как ты сказала, он – ее отец и должен желать для своей дочери всего самого лучшего.
– Не знаю, по-моему, Марку все равно. Единственное, чего он хочет, это наказать меня; о том, как это отразится на Кло, Марк думает в последнюю очередь. В общем, не стоит и пытаться.
Некоторое время Трипп молча раскачивался в кресле. Пауза затягивалась. Это была одна из тех искусственных пауз, которые он с таким мастерством пускал в ход каждый раз, когда хотел вывести меня из равновесия. Я, впрочем, всегда считала, что на меня это оружие почти не действует, но сейчас мне очень хотелось, чтобы Трипп перестал тянуть кота за хвост и сказал прямо, что́ он по этому поводу думает. Наконец я не выдержала.
– Ну?.. – сказала я, требовательно глядя на него.
Трипп продолжал раскачиваться как ни в чем не бывало.
– Я, кажется, ничего не говорил.
– Я знаю, поэтому я хочу… И вообще, перестань качаться! – Я тряхнула головой, чувствуя, что выгляжу глупо.
– Мы все иногда ошибаемся.
– Черта с два, Мистер Совершенство! Свою-то жизнь ты устроил именно так, как тебе хотелось. Я уверена, с тех пор как ты научился ходить, ты ни разу не оступился и ни разу не свернул в неправильную сторону.
– Это не так. Одну ошибку я совершил…
Снова повисла пауза, в течение которой я со страхом ждала, когда опустится нож гильотины.
– Я дал тебе уехать. – Он произнес эти слова совсем негромко, но на меня они подействовали как пощечина. Некоторое время я ловила ртом воздух, пытаясь придумать ответ, но Трипп не дал мне такой возможности.
– Я же знал, Вив: ты не умеешь сдаваться… Ты была такой всегда – еще со школы, с детского сада… Если тебе нужно было возглавить школьную команду болельщиц, стать редактором школьной газеты или решить какой-то другой вопрос, ты просто шла к своей цели и никогда не отступала. Даже если ты слышала «нет» девяносто девять раз подряд, тебя это не останавливало: ты делала и сотую, и сто первую попытку и в конце концов добивалась своего. Так было всегда… – повторил он.
Опустив голову, я разглядывала лежащую у меня на коленях книгу, где были перечислены имена моих многочисленных предков, благодаря которым я пришла в этот мир… и которые были бы очень разочарованы, если бы слышали меня сейчас.
– Я уже говорила тебе: той, прежней Вивьен больше нет.
Трипп раскачивался в кресле и молчал, только чуть поскрипывало старое дерево, и я прокляла себя за то, что подарила ему прекрасную возможность мне возразить.
– Ее больше нет! – повторила я с нажимом.
Прошло еще несколько мучительно долгих минут. Я молчала, хотя для этого мне пришлось собрать в кулак всю мою волю. Наконец Трипп сказал:
– Насколько я помню, с самого раннего детства и вплоть до выпускного бала ты каждый раз плакала, когда на Рождество мы представляли пьесу о Марии и Божественном Младенце и пели «Ночь тиха». Это многое говорит о человеке. И тот, в ком это есть, не меняется. Никогда!
Пронзительный визг, донесшийся из-за угла дома, заставил нас подскочить. Повернувшись в ту сторону, мы увидели промокшую с ног до головы Кло, которую преследовал по пятам такой же мокрый пес. Его длинная шерсть прилипла к телу, и сейчас он выглядел чуть ли не втрое меньше своего первоначального размера.
