Но если брат сбежит, Альянс проиграет. И тогда… Всему конец? Как же я доберусь до Врат Вортигена? Как смогу выручить мир? Альянс падет, мир разрушится, но брату плевать. Он мчался к свободе, он убегал, только пятки сверкали.
— Стой! — Мы мчались по пустынным коридорам Академии. Какой-то кверлинг попытался заступить путь — я пронзил его. Какой-то маг из младших попался мне под руку — я врезал ему гардой по лицу.
— Стой!
Брат не отвечал.
В моей груди разгорался пожар, перед глазами все мутилось.
— Стой!
Он оглянулся и выкрикнул:
— Нет, Фатик! Я не могу! И ты меня не заставишь.
— Ты нарушил слово Джарси!
— Да, нарушил, — ответил он на бегу. — И снова нарушу! И нет мне хода назад. Но впереди — свобода, ты это понимаешь? Я могу делать что захочу, никто надо мной не хозяин, и я никому не хозяин!
— Возглавь Альянс, стань императором, болванище! Власть! Слава! Почет!
— Нет, Фатик. Я не могу… Я думал о таком. Я не буду… Это слишком для меня, слишком, ты не понимаешь!
Я нагнал его перед лестницей, и брат повернулся ко мне.
— Ты справишься, — сказал я, задыхаясь. Сердце билось так часто, что казалось, в груди моей прыгает обезумевшая белка.
— Может быть, Фатик. Но ты не понимаешь… Я просто не хочу. Это слишком тяжкая ноша, и я не вытяну ее. Я хочу быть свободным!
— Я буду рядом! Я — буду — рядом, брат!
— Это не важно. Я стану императором и никогда уже не буду свободен. А я не хочу терять свободу. Я не желаю плясать под дудку имперских законов! Знаю я этих монархов, будь они все неладны! Они все сволочи и подонки.
— Ты, это ты станешь подонком, если сбежишь! — заорал я.
— Плевать.
— Опомнись. Ради клана Джарси, ради тысяч людей и прочих разумных… которые противостоят Вортигену. Вернись.
— Я уже не в клане Джарси, Фатик. Я снова нарушил слово…
— Я тебя не отпущу.
— Отпустишь.
Вот что имела в виду Лигейя-Талаши, когда сказала, что наследник Гордфаэлей умрет в Зале Оракула. Он и умер. В душе.
— Нет.
Он взмахнул топором.
Он напал первым. Я подсек его удар. Мы закружились (я уже говорил, и повторю — в таком состоянии я не кружусь, а хромаю) в драке. Мой топор — против клинка Гхашш. Удар за ударом. И топор, и клинок были насыщены магией. Я не опасался расколошматить меч о сталь топора, клинок был слишком прочен. Шатци отбивал мои удары, сперва не пытаясь атаковать в полную силу, но затем ярость взяла свое, и он поднажал.
— Я не хочу тебя убивать! — выкрикнул он.
Как странно. А я чувствовал, что готов его убить. Это было абсурдно — если я убью Шатци, Альянс, несомненно, падет. Но я был готов это сделать, если он продолжит сопротивляться.
Позади простучали шаги, Виджи что-то вскрикнула. Рядом с нею был Олник (этот ругался на гномьем). В коридоре далеко позади что-то кричала Джальтана.
Шатци был сильней и сноровистей, но я — я был яростней и злобней. Я не знал, что сделаю, если Шатци приоткроется. Возможно, раню его так, чтобы он смог все же ходить и исполнять свои обязанности будущего императора и лидера Альянса. Из-за этого подлеца я претерпевал опасности и лишения! Я даже не знал поначалу, что все они — только ради него, только чтобы будущее его величество спокойно донесло свою волосатую задницу до Оракула, где его определят в наследники и обяжут стать во главе Альянса.
— Меня уже убили однажды… из-за тебя! Меня пороли из-за тебя! Надо мной смеялись… весь клан смеялся… из-за тебя!
Я усилил натиск, я рубился, как стая яростных многоруких демонов. Меч сталкивался с топором, высекая голубоватые искры. Я бил и бил, а брат изумленно шаркал ногами, подрастеряв свое умение. Я бил по собственному топору, без которого не мог путешествовать — но вполне себе путешествовал, и яростно кричал. Наконец, я выбил топор из рук брата и ударом гарды съездил ему по челюсти. Он пошатнулся, но не упал. Я примерился кольнуть его в плечо, но…
Он обманул. Скользнул вбок, пнув меня в колено. Подхватил топор неуловимым текучим движением. Ударил и рассек мою грудь лабрисом, да так, что кровь хлынула сразу, широкой струей.
Он всегда был лучше меня.
Он меня убил.
Это было неожиданно и больно.
Виджи пронзительно закричала.
Сквозь туман я увидел, как ужас наползает на лицо брата.
— Яханный фо…
Затем случилось неизбежное.
Заключительный аккорд
Дышу.
Открыл глаза.
Где я? Кто я? Не понимаю…
Я присел на краю ложа. Я находился в странном помещении, низеньком, инкрустированном гладкой, бронзовой на вид чешуей размером с ладонь. И на потолке она, и на полу, и на стенах… Круглое окошко напоминает о корабельной каюте. Ложе с подстеленным матрасом как будто вырастает из пола — и тоже покрыто чешуей, только гораздо мельче, размером с ноготь. Еще есть такой же круглый столик, выросший из пола. А на нем — жемчужина Бога-в-Себе и маска Атрея. Просто лежат. В углу я вижу мечи Гхашш. Оба. А топор?
Я — Фатик Джарси. Меня убил Шатци Мегарон Джарси, мой сводный брат и наследник Альянса. Убил моим топором.
Мое сердце совершило последний, отчаянный толчок, и я… умер. На этот раз — без возврата. Да, это было так. Виджи истратила свой дар спасения тогда, в пещере Амброт-Занг, и кругом не было больше дружелюбных эльфов, способных поделиться со мной частью своей жизни. Я действительно умер без возврата.
Черт подери, тогда почему я все еще жив???
Я присел на ложе, голова кружилась. Воздух в помещении пах не слишком приятно. Запахи… да, чую запахи. Странно, ведь у меня страшная простуда, и насморк такой, что напрочь отобрал обоняние. Я жив, это определенно, и грудь моя, распаханная от края до края боевым топором, не болит. И шрама на ней — нет. Меня исцелили. Но кто? Маги? Не понимаю… Ничего не понимаю.
С мокрым плеском отворилась округлая дверь. Она просто вкатилась внутрь стены, и это было странно и необычно. В каюту шагнула Виджи. Бледная, собранная, тонкая.
Провела пальцами по моему лицу.
— Фатик…
— Виджи? — сказал я чужим, но таким знакомым голосом.
— Я сделала это. И причин тому было множество. Я помчалась за вами и слышала разговор. Он никогда не смог бы предводительствовать Альянсом.
Но ее глаза сказали: причина одна.
Ты.
Твоя жизнь.
— Виджи, — сказал я голосом Шатци.
