– Будем брать на абордаж. Не упускать же такую добычу, коль скоро она сама к нам в руки идет? – заявил я. После чего, любуясь на вытянувшееся лицо шкипера, добавил: – Какие могут быть наши действия? Возьмем в сторону и пройдем мимо. Они идут против ветра, и даже если пожелают пуститься за нами в погоню, мы будем иметь явное преимущество.
Алавир облегченно выдохнул, Стерк понимающе кивнул: нисколько, мол, не сомневался, что слова об абордаже были всего лишь шуткой. Головешка покривился. То ли от боли в ухе, то ли оттого, что чрезмерная храбрость, которая всегда граничит с дуростью, не давала ему взглянуть на вещи объективно.
– Конечно, если эти корабли не принадлежат Брангарии и Виргусу, – продолжил свою мысль я. – Тогда мы прибегнем к бегству, которое в нашем случае только идиот посчитает постыдным. – Я взглянул при этом на Головешку.
– Или если принадлежат их союзникам. На всякий случай, – добавил Алавир.
– Или если принадлежат их союзникам.
– Райан, ты молчишь? Заснул, что ли? – неожиданно взъярился шкипер. – Немедленно доложи обстановку: чьи корабли и какого типа?
– Две каракки и один пинас, господин шкипер! – тут же послышалось сверху. – Все они, судя по флагам, принадлежат Афтангии.
– Афтангия – это не страшно, – пробормотал Алавир. – Если Афтангия, нам нет даже смысла уклоняться в сторону, – и снова прокричал: – Райан, точно Афтангия?
– Точно, господин шкипер! – закашлялся наш бессменный впередсмотрящий.
– Алавир, не слишком ли вы к нему жестоки? – обратилась к шкиперу Рейчел. – Он же постоянно простужен, я на него все микстуры от кашля извела.
– Эх, леди, – тяжело вздохнул он. – Если бы вы знали истинные причины моего к нему отношения, вместо микстур от кашля вы дали бы Райану яду! Причем такого, от которого Райан умер бы не сразу, а промучившись несколько дней!
– Что, все настолько серьезно?! – ахнула она.
– Серьезней некуда, – кивнул Алавир. – Но не спрашивайте у меня подробности: они не для нежных женских ушей.
«Ну, мои-то уши нежными никак не назовешь! И потому я обязательно выясню, откуда у Алавира такое отношение к Райану. Если действительно что-то серьезное, нам имеет смысл избавиться от него при первой возможности».
Меж тем караван из трех кораблей приблизился к нам настолько, что мы уже могли разглядеть на его бортах пока еще крошечные фигурки людей. Для всех других еще крошечные, но мне-то они уже хорошо были видны. Вплоть до того, что можно было понять выражение их лиц, на которых не было никакой агрессии. Скорее, снисходительность при взгляде на такую малютку, как «Морской орел».
Помимо того, на палубах не наблюдалось оживления, которое неизбежно говорило бы о том, что на кораблях готовятся к нападению. Все-таки для того чтобы привести в боевое положение катапульту или аркбаллисту, необходимо предпринять ряд действий.
Корабли почти поравнялись с нами, по-прежнему все было спокойно, когда случайно брошенный взгляд на капитанский мостик одного из них заставил меня вздрогнуть.
– Гаспар! – пораженно прошептал я.
Единственной, кто смог разобрать мой шепот, была Рейчел.
– Что, Лео, жалеешь о том, что заставил нашего троборчика кинуться в пучину? Бедненький, как представлю, что он беспомощно бродит по дну, совершенно не представляя, в какую же сторону ему теперь идти, так сердце у меня сжимается от боли. И еще наш Барри очень по нему скучает.
Что-то я этого не заметил. Пес, кстати, единственный во всей этой суматохе, успел позавтракать, забрался на свое излюбленное место на мостике – в самом углу и спокойно себе спал. Причем не ворочался и не повизгивал во сне. Словом, не подавал никаких признаков того, что он действительно скучает по той проклятой сразу всеми богами железяке, которую Рейчел назвала «бедненьким троборчиком» и о судьбе которого, кстати, я уже полностью успел забыть.
Увиденный мною на мостике афтангийского пинаса человек был не кем иным, как Гаспаром Перлейном. Человеком, жажда мщения которому заполняла меня настолько, что на остальное места практически не оставалось. Это именно он, ошибиться трудно, практически невозможно: слишком хорошо я его знаю. Рост, разворот плеч, посадка головы, темный цвет волос, черты лица…
Почему он оказался на корабле под флагом Афтангии? Хороший вопрос, и у меня на него пока нет ответа. Возможно, он попросту нанял корабль для своих целей. Или даже его приобрел. Смущало меня единственное обстоятельство: пинас носил название «Улыбка покойника». Зная немыслимую суеверность Гаспара, трудно даже представить, что он вообще смог заставить себя ступить на его палубу, а тем более – пуститься на нем в долгое плавание.
– Алавир, приготовиться к повороту, – заявил я.
– Приготовиться к повороту! – немедленно отреагировал он. И только после этого спросил: – К какому повороту, господин капитан?
– Ложимся на обратный курс. – Голос мой был так же тверд, как и намерение быстрее покончить с Гаспаром.
– Для какой именно цели?
– Будем атаковать «Улыбку покойника».
В наступившей тишине можно было разобрать бормотание довольного Головешки:
– Лео, ну наконец-то ты стал похож на самого себя!
– Как атаковать? Что мы сможем ему противопоставить? Там же команда минимум в три сотни человек и катапульт у них не меньше двадцати штук! А две остальные каракки? Они же не останутся в стороне!
Спрашивал один Алавир, остальные молча на меня уставились. И лишь виконт дю Эскальзер быстро строчил прямо на карте, вероятно опасаясь, что, пока он найдет лист писчей бумаги, какие-нибудь мелочи успеют выветриться из его памяти.
– Пока еще не знаю, – честно признался я. – Но поворачивать необходимо уже сейчас. Иначе мы потеряем время, догоняя их.
– Но это же безрассудство! Напасть на такой скорлупке сразу на три корабля не пришло бы в голову даже Чер… – Алавир вовремя опомнился, что нельзя сравнивать меня самого со мною самим. А ведь именно он клятвенно утверждает, что я являюсь Черным Корсаром. И потому он поправился: –…даже никому!
Конец фразы получился у него крайне нелепым, но никто на этот факт внимания не обратил, поскольку все были ошеломлены не меньше шкипера. Высказавшись, Алавир мягко, но настойчиво подхватил меня под локоть, чтобы отвести в сторонку, насколько это позволяли крохотные размеры мостика.
– Господин капитан, – начал он назидательным, почти менторским тоном. – Современные тактические построения флотов в бою подразумевают параллельные линии, в которые выстраиваются вражеские по отношению друг другу флотилии. Вы спросите меня, зачем? – воскликнул он, хотя мне даже в голову не пришло сделать этого. – Так вот, обе эти линии стремятся обогнать противоборствующую сторону, чтобы пересечь ее курс и в конечном итоге забрать у противника ветер. Что это дает? Враг упирается в борта кораблей, где уже наготове баллисты с катапультами, в то время как сам он вынужден терять строй. В нашем же случае… – Алавир задрал вверх указательный палец, что мгновенно вывело меня из себя.
