– Доставка на дом, – сказал Бен и приподнял бумажный пакет, в котором, видимо, была еда.
– Какой у вас хороший сервис. Ну, проходите, – сказала я.
– Кажется, в юности я смотрел несколько фильмов с подобным началом.
– Но сомневаюсь, что досматривал их до конца, – сказала я, помогая повесить его пальто.
– Больше перематывал, – он нагнулся и поцеловал меня.
– Избавь меня от подробностей. Ты рано.
– Да я как представил себе пробки на дороге, решил не сходить с ума и поехал на метро. А машину оставил у колледжа. Как там у тебя все идет?
– Не уверена, но кастрюли кипят, валит пар, кухня уже уделана, и я начала пить без тебя.
– Значит, все нормально, – сказал он, и мы пошли на кухню.
Я налила нам по бокалу вина, присела на высокий стул и принялась наблюдать, как он, засучив рукава рубашки, стал готовить. Кто бы что ни говорил насчет того, что женщины должны быть на кухне, но по мне мужчина там смотрится лучше. У него как-то все больше под контролем. А когда Бен, взяв большой и острый нож, начал отрезать от куска мяса маленькие кусочки и по его рукам потекли бледно-красные струйки крови, я неконтролируемо облизнулась. Когда он клал кусочки бифштекса на сковородку, на которой уже жарился чеснок, его телефон зазвонил. Он наспех вытер руки кухонным полотенцем, что лежало на столе, и достал из кармана брюк мобильный.
– Ким, можешь приглядеть за мясом? Нужно ответить.
– Да, конечно, – ответила я, и он ушел в ванную.
Я подошла к плите и начала складывать использованную посуду в раковину, но вспомнила, что мой собственный телефон я оставила в прихожей. Я нашла его на невысоком столике и возвращалась обратно на кухню, как вдруг обрывок разговора из приоткрытой двери ванной комнаты заставил меня остановиться и прислушаться.
– Малышка, ну как ты? Да, я тоже по тебе очень соскучился. Чем ты занимаешься?
Это говорил Бен. И это было странно.
– Эй, детка, ну не переживай. Что? А! Я сейчас на работе. Прости, не получится вырваться. Серьезно? Так, секунду.
На работе? Судя по разговору, это была точно не его мама.
– Ладно, я сейчас приеду. Потерпи немного, хорошо? Ну тише, я скоро буду. Люблю тебя.
Вот мразь! Боже, что же я за дура такая? Так, нужно уйти и постараться не показать того, что я слышала. Хоть это будет и тяжело. Я вернулась на кухню и налила себе полный бокал. Когда Бен вернулся на кухню, его глаза бегали, и он пытался тщательно подобрать слова:
– Ким, только не убивай, но мне срочно нужно уехать. Это не в моей власти. Но если я не окажусь в одном месте, то будет беда.
– Как? Что такое? Куда тебе нужно? – лучше не дразни меня просьбой не убивать тебя. Ох не дразни.
– Не могу сказать. Точнее, это очень долго объяснять. Дело жизни и смерти. И у меня просто нет выбора, – сказал он и принялся нервно одергивать рукава рубашки.
– Все так серьезно? – Ну-ну, конечно. Дело члена и вагины это, а не жизни и смерти.
– Боюсь, что да. Прости, что так вышло. Я не знаю, смогу ли вернуться сегодня, хотя ты, наверное, и не захочешь, чтобы я вернулся. Правда, прости.
– А я могу с тобой поехать?
– Не сегодня. Это все очень сложно. Я как-нибудь тебе объясню. Хорошо? – сказал он уже в прихожей, надевая пальто.
– Жаль. Может, все же ты вернешься? Я разогрею тебе ужин.
– Если смогу. Но не уверен. Это может занять всю ночь.
– Конечно. Понимаю, – да уж, и ты еще любишь делать это по утрам. Я-то знаю.
– Ты лучшая! – сказал он, взял меня ладонями за лицо и поцеловал.
– Но позвони, как сможешь. Я переживаю.
– Постараюсь, – сказал он и выскочил из двери.
Я могла бы убить его прямо сейчас. Это было бы идеально. Никто не знает, что он у меня. Последний звонок по телефону был, скорее всего, от какой-то шлюхи, можно было бы свалить все на нее, а главное, я хочу, чтобы этот мудак сдох. Чтобы он истекал кровью на моих глазах. Чтобы последнее, что он увидел, – это лицо девушки, которой нельзя врать. Но какое-то непонятное чувство остановило меня. Мне нужно было убедиться.
Отреагировав и взвесив все за секунду, я подбежала к плите и выключила все конфорки. Затем наспех накинула коричневое пальто, взяла сумку, закинула в нее баллончик с «медвежьим спреем», большой кухонный нож, сигареты и перчатки. Решив не тратить время, бегом сбежала по лестнице и открыла дверь дома, что выходила на улицу. Как я и думала, приехав ко мне на метро, он сейчас стоял на обочине и ловил такси. Он заметно торопился и много раз чиркал зажигалкой, пока ему не удалось прикурить. И по закону подлости, как только ему это удалось, подъехало свободное такси. Даже два. Так что, как только он сел в первое, я стремглав бросилась ко второму и, заметив, что на него нацелилась высокая блондинка, увешанная пластиковыми пакетами из дорогих бутиков, я с силой оттолкнула ее, да так, что она упала на землю и приземлилась на задницу с криком.
– Вон за тем такси! – воскликнула я, указывая водителю на отъезжающую машину, в которой был Бен.
– Куда? – переспросил меня водитель.
– Вон! За! Тем! Такси! – по слогам прокричала я, еще раз указывая направление.
– В этом городе сплошные психи, – сказал таксист, но наконец тронулся с места.
Проклиная губернатора штата и его запрет на курение, я никак не могла успокоиться и чувствовала кровь, что бурлила по моим венам и заставляла их вздуваться. Чтобы хоть как-то себя успокоить, я залезла в сумку и взялась за холодную рукоять стального ножа. Это меня успокаивало и придавало уверенности. Я должна, черт возьми, убедиться, что он такой же мерзкий лжец, как и все остальные. Тогда я смогу разделаться с ним как захочу. И его боль будет невыносимой.
Когда я во всех красках представляла, как заставлю Бена мучиться в предсмертной агонии, водитель сообщил мне:
– Они тормозят.
Я увидела, как машина, в которой ехал Бен, остановилась, и он вышел из нее. Кинув взгляд на счетчик, я полезла в сумку, достала из нее деньги и без сдачи отдала их шоферу, как только выбралась из машины.
Я ожидала увидеть гостиницу, дом, ресторан, что по логике вещей было уместно. Но это оказалась клиника. Та самая клиника, в которую я отвезла Бена, после того как его избили. Да, хорош! Видимо, тут же подцепил себе медсестричку, стоило мне уйти. Ну, держись, дорогой, тебе осталось недолго.
Стараясь двигаться как можно незаметнее, я вошла за ним в здание клиники и шла от него на безопасном расстоянии. Ну, вот почему, почему, так много издеваясь над несчастными женами, которые в этот день выслушивают от своих мужей небылицу про затянувшиеся совещания, которые на самом деле являются свиданиями с любовницами, я вдруг оказалась одной из этих жен? Что со мной не так? Что в ней, кем бы она ни была, будет лучше, чем во мне? Стоп! Что это я? Почему я вообще себя с кем-то сравниваю? Черт, я потеряла контроль. Главное – не убить его прямо тут, на глазах у свидетелей. Мелькнула мысль переслать имя этого засранца старине Мерфи, но в последний момент меня что-то все же удержало.
