Наступил день, когда Тоня внимательно и придирчиво изучила материалы, собранные и систематизированные нанятым ею частным детективом.
— Отлично, — сказала она. — Человек, который напишет заявление в прокуратуру и подаст иск в суд, уже готов. Это обманутый спонсор, который искренне считал, что посылает деньги напрямую Асе. Он хотел, чтобы девочка купила себе домик в Италии и перестала заниматься этим ужасным позированием перед всем светом. Фамилия спонсора Ранцевич, это очень богатый человек, бывший известный хирург. Оставил практику, живет замкнуто и одиноко после трагической гибели дочери. Не вдается в подробности, но, судя по его отношению к Асе, там было что-то подобное.
— Понятно, — сказал детектив Сергей Кольцов. — Я буду готов в любой момент схватить мерзавца за руку. В частности, в тот момент, когда он переведет очередную сумму со счета, который принадлежит якобы Асе, на свои безбедные дела. Он сейчас увлекается недвижимостью. Обстановку недавно выписал из Франции.
У них получилось. Степан Морозов был арестован как эксплуататор подростков и девушек с целью наживы, организатор «группы смерти». На его счету были и другие жертвы, немало денег он получил от поклонников нечастных моделей и наивных спасателей. Речь шла исключительно о реальном сроке.
— Только это и спасет подонка, — сказал старый и печальный Ранцевич. — Он заслужил, чтобы родители растерзали его на части. Я буду настаивать на компенсации всех моих денег, но только для реабилитации Аси.
Поздно вечером Тоня и Илья сидели на ее кухне, не прикоснувшись к бокалам с шампанским, которое он принес, чтобы выпить за победу. Закончился этот нервный детектив с разоблачением и арестом человека, виновного в горе Аси, но стало понятно, как далеки они от победы. Как малы шансы на то, чтобы вернуть девушке нормальную судьбу.
— Шансы есть. Есть разные методики, уникальные специалисты. Есть теперь у нас такой союзник, как Ранцевич. Нужно просто верить, — сказала Тоня.
— Ася тебе поверила, так мне показалось, — грустно произнес Илья. — А я не нахожу слов…
— Тише, — закрыла ему рот ладонью Тоня. — Только без глупостей, без лишних разговоров. Если у меня что-то получилось, это мое везение в такой же степени, как и твое.
Илья смотрел на нее таким долгим взглядом, что Тоня читала его легче, чем черные слова на белой бумаге. Она чувствовала то же самое. Они на такой невероятной грани родства, их объединила такая роковая ситуация, что… Очень страшно торопить события. Есть опасность разрушить все неловким движением, физическим контактом, который — а вдруг — разрушит эту неслыханную духовную гармонию. Тот факт, что они знают друг о друге так мало, желание узнать все, близкая надежда на общее будущее — это богатое начало. Его достаточно для того, чтобы ждать знака судьбы, которая скажет: «Вы действительно созданы друг для друга. Как женщина и мужчина». Это потом.
А пока Тоня поделилась с Ильей своим другим делом. Историей Марии. Была настолько честна, что рассказала о своей тайной идее — заставлять иногда мучителей беспомощных женщин проходить через те же муки. Так же бояться, так же страдать от боли.
— Вот этого точно не нужно, — серьезно проговорил Илья. — Не стоят они того, чтобы из-за них рисковать свободой или профессией. Тот случай, когда разумнее верить в закон бумеранга. Знаешь, иногда он срабатывает. Я видел.
Они расстались перед рассветом и, прощаясь в прихожей, чувствовали тяжесть общего опыта и сладость общих надежд. Тоня подняла руки и повернула их ладонями к нему, он прижал к ним свои ладони. Они соединили свое тепло и ощущали детскую чистоту своих рук. Только так и могла встретить Тоня свою судьбу.
— Тише, — шепнула Тоня и себе, когда Илья ушел. — Не торопись. Только не торопись.
Когда Константин вышел из своего старенького «Форда» во дворе дома, было уже темно. Он привычно поднял голову к освещенным окнам своей квартиры, постоял, пока за занавеской не прошел женский силуэт. Лицо его — невыразительное, тусклое лицо плохо сохранившегося мужчины среднего возраста — помрачнело, близорукие глаза за стеклами очков уставились в пространство, увидев там свою главную цель. Константин направился к подъезду неторопливо, сунув руки в карманы, по дороге вытащил банку с пивом, выпил залпом с наслаждением. В автосервисе он работал, не давая себе времени даже на короткий обед, и так мечтал об этих глотках, утоляющих жажду. Его обычную, особую жажду. Тело требует холодной влаги, а иссушенная ревностью душа жаждет грозы очистительных эмоций и победы над своими демонами.
На площадке у своей квартиры Константин привычно потянул носом воздух и определил, что сегодня у Марии на ужин. Он открыл дверь, вошел, снял и аккуратно поставил на коврик туфли, положил на полочку очки. Отсюда ему хорошо видна гостиная, где за круглым столом сидят сыновья — Вася и Паша. Дети приоткрыли ротики от любопытства и только взмахивают ресницами, их глазки горят интересом. Мария певучим, нежным голосом читает им очередную сказку. Кажется, на этот раз Андерсен.
Вот и начало их вечерней встречи. Голос Марии дрогнул, она еще не посмотрела в его сторону, но уже знает, что он пришел. Что ее наказание пришло. Она так и не повернулась к Константину на этот раз. Закрыла книжку, ласково сказала детям, что продолжение дочитает завтра, а сейчас они посмотрят кино, пока она поговорит с папой и подаст ему ужин.
Мария включила подготовленный заранее мультик на самую высокую громкость, поставила перед мальчиками по большому стакану с теплым молоком на ночь, прикрыла дверь комнаты и встала перед Константином. Они не произнесли ни слова. Он снял и повесил на вешалку рубашку, она направилась в ванную и взяла в зубы полотенце.
Все было как всегда. Момент его высшего возбуждения, его власть, его компенсация за человеческую сдержанность, за долгое терпение, за униженность, которая разъедает его всегда изнутри, как ржавчина. И да — он давно себе признался, что именно так получает свое главное мужское удовлетворение. Это самое прелестное женское тело, какое он только может себе представить, корчится в его руках, и красота превращается в использованный, истерзанный предмет. Его предмет.
Но вдруг что-то пошло не так. То ли он забылся и нанес удар по жизненно важному месту, то ли Мария сегодня больна, но она вдруг расползлась по полу и, кажется, перестала дышать. Константин склонился над женой, потряс, вытащил полотенце из ее рта. Рот не закрылся, а вздоха он так и не заметил. И глаза полузакрыты. Лицо не просто бледное, а почти голубое.
Константину на миг стало страшно до озноба. Он прижал руку к ее груди. Мария была теплой, биение сердца он поймал, но сердце билось очень слабо, так ему показалось.
Константин поднял обнаженное тело жены и перенес на кровать. Потом вернулся в ванную, смыл кровь с рук и пола. Умылся холодной водой и вошел к детям. Сегодня не до ужина. У него хватило выдержки дождаться, пока закончится мультфильм, поговорить с мальчиками, сказать, что мама спит. Он даже помог им умыться перед сном и почистить зубы, затем отвел в детскую. Мальчики уже умели сами надевать пижамки и укладываться. Константин побыл в их комнате, пока она не наполнилась детским сонным сопением, затем погасил ночник и медленно вышел в коридор. У спальни он стоял несколько минут, набираясь духу. Думал только об одном. О том, что никого не может вызвать сейчас — ни «Скорую», чтобы вернуть Марию к жизни, если она без сознания. Ни полицию, если она умерла. Следы на ее лице и теле — это его срок. Это детский дом для его детей. Нужно срочно что-то придумать.
