— Ладно. Коньяк будешь?
— Эээ… Можно! Как коньяк? У тебя есть? Что же ты молчала, пщя…Пщя крэв!
Выпили.
— Вот тебе еще денег, будешь мне звонить и все рассказывать. Будешь моим информантом. Я в КГБ служу, поняла?
— Что стоишь качаясь…
— Ну хорошо. Иди с Богом.
— Думаешь, я кто? Я ттехник-ттехнолохх… Мама! Мама моя родная! Ждет непомытая! А в метро меня не пусстят… (Облилась слезами.) Я выпимши! Что же теперь? Пешком ехать на троллейбусе? Через всю Москву?
— А. Мой водитель тебя довезет. Пойдем, я тебя посажу.
— Ты оччень хорошая, красавица моя. Я раньше после зоны жила с одной женщиной Теодораки, на тебя похожая, солидная … Из Сухуми…У нее была такая… формли… формлиро… формуу-лировка: «Зося, сделай мне ребеночка». Так-то меня Зося, Зоха зовут. Зоха Дорш, пщя крэф… Но кто я… Об этом молчу. Теххх…ник теххн…нно… лх.
— Иди, иди.
— А давай поженимся!
— Осподи… Вон дверь! Не туда!
— А на дорошшш…ку… на посошоххх… на посо-шок! Где у вас? Позвонить бабушке… Попудриться… (Завыла.) Кыы-лен ты мой опавший…Нет, погоди. (За дверью.) Сступеньки… Под метель…ю белой! Или кто увидел…
— В лифт, в лифт. Нет, я сама кнопку нажму. Слушай. Мне нужен адрес этой сволочи. Киркорян Елена Ксенофонтовна.
— Заппросто. Ик! Ик…сенофонтовна. Нет, этто… трудно.
Тамара Геннадиевна, проводив Зоху, вернулась на кухню и допила коньяк.
Немного осталось после этой.
28. Алина и Фаина
Алина предъявила пропуск, поднялась на лифте и вошла на свой этаж университетского общежития. Ее комната была заперта. Тронулась искать коменданта.
Комендант отсутствовала.
Поехала на другой этаж к Фаине. Постучалась, вошла. Фаина лежала, курила. На ней был Алинин свитер. Покраснела, поднялась на локте.
— Привет, Фая.
— Выписали?
— Фаин. Я совсем без вещей. Ничего нет. Коменданта нет, моя комната закрыта.
— Там живут узбечка и латышка со второго курса. У них, наверно, все твое.
— Фаин, отдай мне вещи.
— У меня ни х… твоего нет.
— Мне нечего надеть.
— Продай ребенка.
— Мне сейчас — поняла? Нечего носить.
— А я при чем?
— На тебе надет мой свитер.
— А… Этот? Да он выкинутый валялся в коридоре… Как тряпка половая. Я не знала, что твой. Я сплю в нем.
— Мне нужно носки, белье…
— Я не видела.
— Фаин. Отдай по-хорошему.
Алина кивком показала на шкаф.
Фаина ответила визгливо:
— Попробуй только шарить в моем шкафу! Я всем про тебя расскажу.
— А я про тебя Волкову!
— Сука. Ах ты сука.
Алина открыла шкаф и стала методически просматривать валявшиеся там в жутком беспорядке шмотки, держа в поле зрения лежащую Фаину, которая покраснела как свекла. Все грязное, все переплелось, как на помойке. Ну и Фаина. О! Нашла свой зеленый носок один, грязные брюки, две тухлые майки. Аккуратно положила на стул.
Фаина сказала:
— Это мне узбечка Фирюза продала! Ты не имеешь права брать!
Лежала пыхтела. Смирилась с реальностью, сволочь.
Алина спокойно повернулась к шкафу, обнаружила самое дорогое — серую мохеровую кофту.
Сейчас, в холод, это самое оно. Вытащила кофту, расправила… Засаленный воротник. Стала снимать волосы с шерсти.
— Ну и грязнуля ты, Фая. Живешь как свинья.
Тут же Фаина налетела на нее сзади и, навалившись, царапая ногтями лицо, с силой вышвырнула за дверь. Сумка с документами вылетела через три минуты. Денег в ней не было ни копейки.
Алина сказала в дверную щель:
— Отдай деньги!
— А ты мне должна!
— Я пойду в милицию.
— Мне-то ничего не будет! А вот ты только попробуй… — пыхтя, крикнула Фаина через дверь. — Я расскажу, как ты ребенка продала! Ты же родила, а его у тебя нету! Нету!
— Он умер.
— Вот оно и есть! Я эти дела знаю! Продала, продала! Следствие начнется! Тебя отчислят за непосещаемость! Я все скажу! Моего сына продали? Продали!!! Не придуривайся! У тебя денег как грязи! Еще будешь мне платить! Каждый месяц алименты, что я молчу! Иди отсюда! Пплять грузинская! Мальчишку на себе женить хотела! Да ему насрать на тебя! Я все его отцу написала! Когда ты Автандильчика в ЗАГС поволокла! Заявляю в милицию! Продажа ребенка!
Обессилев, Алина пошла в столовую, завернула в туалет, поглядела на себя в зеркало. Свитерок чистый, грудь, правда, огромная. Но худоба осталась. На лице какая-то грязь, царапина под бровью. Фаина метила ногтями в глаза.
Алина сидела в столовой, бесцельно глядя по сторонам. Вдруг кто-то найдется знакомый, покормит.
О! Вдали замаячил черный Мбвала.
Замахала ему обеими руками. Обрадовалась. Расцеловались.
— Алиноч-ка! О, какая у тебя стала фигурка! Буфера классные! Ну, поехали ко мне наверх? Автандил гиде? Ты плакала? Такое лицо! Слушай, дай денег взаймы! Немного!
— Мбвала! Ты что! У меня ни копейки! Меня Фаина обчистила.
— Не может быть! Фаина? Ты врешь?
— Честно! Все деньги из сумки! Как раз я хотела тебя попросить, купи мне супа и хлеба!
— Да я голый! («Голий».) Без копья! А гиде Автандил, гиде ты? Я смотрю, никого в общаге нету.
— Мбвала, я чуть не умерла, Автандил куда-то исчез. Не знаю, что с ним…
— О, о. Ужас. Как жалко мне тебя. Я знаю, Автандил тебя кинул. Бросил.
— Нет, это не так.
— Дай мне денег взаймы. Как раз я вдруг пустой.
— Ну откуда, Мбвала!
— Я знаю, что ты продала ребенка… как же так? И нет денег.
— Да нет! Как это я продала ребенка? Ты что? Кто тебе сказал? Мне супа купить не на что!
— Фролова. Она сказал, что ты продал ребенка, а говоришь, что он умер.
— Фаина? Ну ничего себе… Нету у меня денег. Стала бы я сидеть в столовой голодная и с деньгами!
— А… Нету денег? Знаешь, поедем в гости… Там тебя накормят, дадут выпить… И денег дадут. И жить там будешь хорошо. Хочешь, у меня друг есть? Все! Поедем к нему. В общежитие Лумумбы. Он даст денег. Три доллара. И еще друг там есть. За два доллара. И еще найдем по доллару. Много там есть. Переночуешь. Будешь давал им.
— Дурак, что ли? Мбвала, как не стыдно.
