— Сюда? Как сюда?
— Вам звонили?
— Но не до такой же степени… Это запрещено…
— Так. Пожалуйста, пригласите ее.
— Не могу, а что вам надо?
— Мы бы хотели на нее поглядеть.
— Зачем это?
— Есть такая необходимость.
— Ну так встаньте в коридоре, ее сестра проведет тогда мимо.
— Договорились.
— Только погодите. У меня просто голова кругом идет… То одно, то опять другое…
Медсестра вошла в палату:
— Речкина, пойдем.
— Куда? Не надо мне вашей валерьянки и никакого укола.
— К главврачу на второй этаж.
Алина поднялась, вытерла полотенцем лицо, натянула косынку на волосы, подпоясала байковый казенный халат, сунула ноги в корявые больничные шлепки.
Впереди шла хорошенькая медсестра на каблучках, в высоком колпаке, снежно-белом халатике, а сзади тащилась зареванная, с распухшим носом, с горящими щеками Алина.
Они поднялись на четвертый этаж на лифте, пошли по коридору.
У окна стояли двое мужчин.
Они прямо-таки застыли, встретив и провожая глазами странную парочку, хорошенькую конвоиршу и роженицу, похожую на заключенную в ее убогом больничном наряде…
Алина, волочась мимо, еще больше сжалась. Мужики в роддоме? Кто это?
Мужчины переглянулись.
— Сойдет, — сказал старший.
— Мда, это не та, что впереди шла…
— Ну-ну, — сказал, как укротитель, старший. — У тебя сейчас, ты думаешь, богатый выбор, но это не так. И потом, они действительно похожи с твоей Машей. Обе белой масти..
— Та, что впереди, все же лучше. Эта совсем уже вокзальная нищая.
— У нее ребенок только умер, ты что.
— А, да.
— Я понимаю, что тебе хотелось бы взять Лариску нашу?
— Лариску? — растерялся младший. — Как это, Лариску.
— А то никто не знает, что ты с ней запираешься после работы каждый день. В подсобке под шумок. Да не выйдет. Она замужем. А здесь легенда легко ложится. Понимаешь? Один роддом, они похожи.
Разговор шел на пониженных тонах.
Через минуту медсестра прошествовала мимо, ступая специально изящной походочкой. Мужчины редко посещали роддом.
Молодой незаметно покосился в ее сторону.
— Хороша Маша, да не наша, — резюмировал старший.
Еще спустя несколько минут по коридору, шмыгая подметками, проследовала Алина, не глядя по сторонам. Она как-то странно улыбалась и была похожа на психбольную.
Младший опустил глаза и не посмотрел ей вслед.
— Сойдет, — сказал, подождав, старший.
Тяжело помолчали. Очень тяжело.
Вдруг младший как-то усмехнулся:
— А Лариска? Может, действительно?.. Она за Хандию с мужем разведется… А то эта уж больно страшная.
Безумная надежда зажглась в его небольших глазах. Он даже покраснел.
— Лариска твоя? Да у нее же двое детей. И мужа она любит. Она курва бесстыжая, это да, она проблить, но не до такой же степени, — отвечал ему на это старший. — Это первое. Второе, что оформить мы уже ничего не успеем. Третье, что Лариска нужна нам здесь, она народное достояние. Ха-ха. Я уже не могу без нее, ну чисто наркотик.
Сергей слушал, опустив голову, как будто его намеренно оскорбляли.
— Ты представляешь, как она всех в Хандии на уши поставит? Для нее же ничего святого нет. Про нее и наши все бабы говорят: в коллективе завелась жаба. И тебя отзовут… И Лариску нашу выгонят.
Они вернулись в кабинет главврача.
— Можете вы с ней поговорить, чтобы она вышла замуж вот за него?.. Срочно причем.
— Что?!!
— Да, есть такая задумка. Его жена скончалась, а они с этой…
— С Алиной, — уточнил Сергей.
— Были подругами. Его супруга даже писала, что хочет усыновить ребенка Алины, чтобы были близнецы. Так ей ее было жалко.
— Маша была очень хороший человечек, — неожиданно сказал Сергей.
Неловко помолчали.
Потом Виктор Николаевич продолжал:
— Тем более что вот ему с ребенком надо ехать за рубеж.
— А… Понимаю. Срывается поездка, да? Без жены не пускают?
— Ну вы в общих чертах правильно уловили нюанс.
— Так… Она станет Марией Серцовой. Но куда мы денем саму эту больную? Речкину?
— У нее, судя по всему, вообще никого нет… Так что выпишете справку о смерти.
— Ух… Сразу как много… На большой срок потянет, ха-ха.
— Ну мы вас отблагодарим.
— Это надо много с кем договариваться… Патанатома надо присоединить… Сестрам приплатить… Тоже. Знаете, не хочется, чтобы информация просочилась…
— Но все деньги будут переданы вам.
— Мне машину надо, — просто сказала главврач. — ЗЖигулиИ. Деньги это деньги, на них много не купишь (засмеялась). При нашем дефикците (это у нее была шутка).
И невольно она поглядела на свои пальцы. Кольцо пока лежало ненадеванное, хотя очень хотелось. На работу было опасно. А где еще его носить? Куда мы ходим? На какие балы? Работа — дом — вышестоящие организации, вот и все. На свадьбу чью-то, на день рождения не наденешь, сразу пойдут письма в инстанции. И никуда этот миллион рублей не прислонишь, будет все видно.
— Деловой разговор, информация к размышлению, — ответил Виктор Николаевич. — Нам вроде выделили лимит на машину.
— Ведь придется переписывать истории болезни. И знаете что? Организуйте-ка ей передачку. Вы, мужчины, несообразительные. Там, что: фрукты, пастилу, печенье. Молоко два литра каждый день. Ей же надо будет кормить вашего ребеночка! Чем она будет кормить? Наши супы и каши не в счет. Ей же никто ничего не приносит. Я знаю все. Пока ваша супруга была… это, жива, она подкармливала Речкину. И записку напишите, от незнакомого друга.
18. Алина. Заочное сватовство
Наутро опять Алина входила в кабинет главврача.
— Так, Речкина. Тут тебе предлагают выйти фиктивно замуж. Очень серьезные люди и обеспечат хорошо. Не раздумывай.
Алина измученно, даже затравленно посмотрела на главврача.
— Что?! Шутите?
— Да нет, серьезно. Просто у них нет другого выхода. Им нужна кормящая мамочка, кормить ребенка. Выкормишь, разойдутся пути, и еще, может, и заплатят. Ну и еще одно условие — жить не в Москве. Куда-то его посылают. Это муж той покойной Маши Серцовой. Соглашайся.
