Хотя, могу повторить, там действительно работали очень хорошие ребята. Но надо мной они любили подшучивать. Самая большая шутка состоялась во время моей первой самостоятельной командировки. Обычно я ездила или с кем-то, или в группе, на большие мероприятия. Но тут приехала одна. Утром в гостинице выхожу на завтрак. Стол уже накрыт, как вдруг официант передо мной ставит стакан водки. Я сначала думала, что это вода, но когда учуяла запах, отставила стакан: «Вы что, я не пью!» А он мне: «Ирина Константиновна, не волнуйтесь». Так мы с ним несколько минут препирались: «Я не пью». — «Вы не волнуйтесь, мы всё знаем». Потом выяснилось, что мои коллеги позвонили и сказали: «К вам едет Роднина, вся из себя такая известная, тем не менее человек нормальный. Есть только одно маленькое «но». Она привыкла с утра выпивать стакан водки, но ужасно этого стесняется». Вот почему он мне все время твердил: «Мы знаем, вы не стесняйтесь».
Я — тренер
Когда Пахомова закончила выступать, была создана специализированная группа танцев на льду. Чтобы развести Милу Пахомову с Чайковской, группу создали в ЦСКА. Жук в ЦСКА занимался только парами и одиночным катанием. Результаты работы Пахомовой мы до сих пор видим. Ее нет с нами уже столько лет, а ее ученик Шпильман работает сейчас в Америке, и работает замечательно, как почти все ребята, что прошли через ее руки. А ученики Шпильмана в Ванкувере завоевали в танцах «золото» и «серебро». Ассистентом у Пахомовой был Геннадий Акерман. Из их группы вышла целая плеяда талантливых ребят.
И для меня решили создать специализированную группу парного катания, но в «Динамо». Меня пригласил туда Петр Степанович Богданов, он тогда руководил ЦС «Динамо». Богданов показал мне приказ о создании специализированной группы. Туда только надо было вписать фамилии тренеров и спортсменов. И тут я попалась. К тому времени я, наверное, уже год работала в ЦК комсомола. Сергей Павлович спрашивал: «Ты зачем туда пошла?» Я ему: «А вы нам что-то другое предложили?» В ЦСКА не знали, как от меня избавиться, и комсомол оказался единственным предложением, которое я получила после окончания спортивной карьеры. Сергей Павлович мои слова запомнил.
Год я продержалась в ЦК комсомола перед тем как оказаться в «Динамо». Потом пришла к Пастухову и сказала: «Меня приглашают на тренерскую работу, и я дала согласие». Пастухов расстроился, начал предлагать: может, тебе не нравится в этом отделе, давай мы тебя в отдел культуры переведем. Нет, говорю, дело не в отделе, просто я огляделась и поняла, что мне все-таки нужно заниматься таким делом, которое связано с фигурным катанием. Наверное, я была единственная, кто из Центрального Комитета комсомола ушел работать обычным тренером. Это к вопросу о моем карьеризме.
Я пошла работать не директором спортшколы, не главным консультантом, не руководителем в Спорткомитет, а рядовым тренером на лед. Когда Писеев мне начал всякие козни строить, я ему сказала: «Поймите простую вещь — дальше меня понижать некуда. Я прекрасно знаю, что даже на открытом катке, где я буду стоять в валенках, ко мне все равно будут идти родители. И с каждой тренировки я буду уходить с подарками и цветами. А если вас снимут, то я очень сомневаюсь, что вы найдете себе работу, похожую на нынешнюю».
Так как я стала тренером, появилась возможность на меня давить, вроде я теперь человек зависимый. Он предпринял попытку отыграться за все годы унижений. Но это вообще его манера работы, манера поведения — сталкивать нас всех лбами: тренера с другим тренером, наставника с бывшим учеником. Как в свое время он сталкивал Тарасову с Чайковской, Жука с Тарасовой. Главное, что в этом деле не надо прилагать больших усилий и умственного напряжения, потому что у нас сообщество особое, специфическое. Конечно, не скорпионы в банке, но соревнование друг с другом, конкуренция постоянные. Ничего нового Валентин Николаевич в этом мире не открыл: разделяй и властвуй. У него был такой стиль руководства.
Дело не в том, что он мне нравится или не нравится, дело в том, что этот человек от природы — хам. Конечно, все запрятано глубоко, и с каждым годом все глубже, и вовсе не потому, что он поменялся, — жизнь поменялась. По моим понятиям, Писеев просто приспособился к новым обстоятельствам. Но сущность его все равно неизменна, я в этом больше чем уверена, и не хочу больше на него тратить бумагу.
Спортсменов у меня, конечно, не было. Их приходилось набирать отовсюду. В то время старшим тренером в Центральном совете «Динамо» работал Валерий Иванович Рогов. Я его хорошо знала, потому что Валерий Иванович, когда я попала в ЦСКА, был призван в армию. Рыжий такой, толстенький. Валерий Иванович был определен к нам в ЦСКА солдатом и возился с нами, молодняком, еще до прихода Жука. Потом сам с кем-то немножко катался в паре. Наверное, поэтому парное катание у него был любимый вид спорта. Валерий Иванович мне помогал, причем помогал очень здорово. Я, естественно, никогда не ездила по юниорским соревнованиям и ничего о молодой поросли не знала. Он же составил список, и мы вместе просматривали ребят. Рогов вызывал их в Москву, потому что «Динамо» было и в Киеве, и в Минске, и во многих других городах. ЦСКА в стране существовал один, еще несколько фигуристов выступали от СКА из Ленинграда. Больше нигде в армейских клубах фигурное катание не развивалось. У «Динамо» имелась куда более широкая сеть школ и клубов. Так что нам было где набрать ребят.
И все же ни одной целой пары найти не могли, пока я не договорилась с Днепропетровском. Работая в ЦК комсомола, я несколько раз приезжала в этот город. В нем действовала новая школа фигурного катания, и я им немножко помогала. В школе работала группа парного катания, и одна из пар, которые стали пятыми-шестыми в стране среди юниоров, перешла ко мне в группу. Это были Инна Беккер и Сергей Лиханский.
В конце концов у меня собрались четыре пары. Ко мне пришел ассистентом Сережа Шахрай, чемпион мира. Он больше не мог кататься с Мариной, хотел найти новую партнершу. Я ему сказала: «Сережа, хватит, заканчивай. Лучше помогай мне как тренер». Но ему очень хотелось еще покататься. Он попробовал себя с одной девочкой, и поначалу очень даже неплохо. Но дальше у них не складывалось. Через год он спросил сам: «Ира, что если я буду тебе помогать?» Я ему: «Давай! Я буду только рада». Так у меня появился второй тренер. Чтобы Шахраю было не очень обидно (я же чувствовала, что он неудовлетворенный ушел из спорта), я ему сразу две пары отдала. «Сережа, ты их будешь контролировать и будешь за них отвечать».
Ко мне пришли из ЦСКА Першина и Акбаров. Сами пришли. Я никого не переманивала. Они ничего не выигрывали, но входили в сборную страны как перспективный дуэт. Наверное, им у Жука стало тесновато. У Жука катались Пестова — Леонович, подкатывались молодые Гордеева — Гриньков, и Першиной с Акбаровым в такой компании места уже не находилось. Наверное, это и заставило их перейти в мою группу. А может быть, потому что Вероника Першина не очень понимала методы работы Жука. На нее, нежную девочку, он чересчур давил.
Марат — потрясающий человек. Невероятно преданный. Работать с ними было одно удовольствие. Вероника — чудная девочка. Но для нее соревнования превращались в страшное испытание. Вскоре она и сама стала это понимать. На тренировках с ней не было никаких проблем. Старательная, исполнительная, работоспособная, терпеливая. Но как только наступал момент выходить на старт, с ней что-то происходило.
