– Довольно далеко от всех, – подтверждает мои слова.
– Зачем? – бросаю на него взгляд. Замечаю, что хмурится, его лицо напряжено, как и губы сжимаются в тонкую линию.
– Здесь мы можем быть наедине. Никто не услышит нас и не потревожит. Никто не узнает, что мы будем обсуждать или же какие слова произносить.
Вот и настало то самое время, которого я ждала. Желала и терзала себя, только сейчас не могу собраться с мыслями, которых попросту нет.
– Знаю, моя радость, знаю, – дотрагивается до моей руки, лежащей вдоль тела, и немного сжимает её, словно подбадривая. Поворачиваюсь к Вэлериу и вздыхаю, забирая свою руку из его.
– Ты говорил, что они тут… рядом. Тогда чего ждут, раз я им так нужна? Почему не нападают на тебя? – медленно спрашиваю я.
– Она не может ступить на эту землю, – моментально отвечает он.
– Василика? – уточняю я. Кивает. – Почему?
– Поселение Еркас было когда-то её домом. Но сейчас она не имеет власти над этой землёй и разумами людей, они закрыли свои умы для неё, выстроили ментальную стену против женщин твоего рода. Как и мужчины убьют любую, кто подступит ближе. Здесь они теряют свою силу, как и я в Сакре.
– Но…
– Опережу твой вопрос, Аурелия. У меня была ты, которая собой питала меня, своей скрытой силой и кровью. Только твоя кровь разрушает запрет на родную почву. Она убивает. Поэтому я был похоронен в городе, созданном моими предками и бывшим моим местом рождения. Таково проклятье, как и у Василики, – быстро произносит, перебивая меня.
– То есть, когда я передала тебе свою кровь в первый раз там, в склепе, то разрешила тебе нападать на людей? – хмурюсь, пытаясь понять его слова.
– Верно. Я могу спокойно ступить на свою землю, как и каждый из моих братьев.
– Тогда почему этого не делаешь? Ждёшь. Чего ты ждёшь?
– Ещё не пришло время, – делает неоднозначный жест рукой и, отворачиваясь, смотрит перед собой.
– Когда оно придёт? И что ты хочешь от меня? Ты сказал, что наступит тот момент, когда мне придётся выбрать сторону, – напоминаю я.
– Да, наступит такой момент. Только ты сможешь решить: кто будет править. Но ещё рано…
– Как я это смогу сделать? Просто взять и подумать об этом?
– Нет, сейчас для твоего понимания это сложно. Я объясню тебе, когда наступит время, – бросает на меня косой взгляд.
– Ты любишь её до сих пор? – неожиданно даже для себя этот вопрос возникает в голове, и я произношу его. Вэлериу на секунду замирает, а затем закрывает глаза и слабо улыбается.
– Нет. Я ведь говорил, что моё сердце молчаливо для такого чувства. Когда-то я думал, что любил… любил навсегда и до конца своих дней. Так и получилось. До последнего стука сердца я любил, а потом… увидел всё в ином свете. Даже после предательства, я жаждал найти это чувство в ней, но снова был наказан за это, как и при жизни.
– Почему убить, Вэлериу? Неужели, вы не можете найти компромисс? – поворачиваюсь к нему и делаю шаг, но его черты лица ожесточаются. Отступает от меня, сжимая губы.
– Нет. Никакого компромисса.
– Почему? – удивляюсь, даже повышая голос.
– Я совершил ошибку и должен ответить за неё. Я навлёк на свой народ проклятье и беды из-за неё. И она же убила меня. Дважды. Не может быть двух правителей над истинным народом, – сквозь зубы говорит он.
– Что тогда случилось? Что привело к твоей гибели, и как ты возродился? – и это самый главный вопрос, на который никто не может дать внятного ответа, кроме него.
– Хочешь знать мои тайны, моя драгоценная? – усмехается, но я не вижу ничего забавного в своём вопросе. Складываю руки на груди, ожидая от него слов. Правдивых слов.
– Что ж, я не против рассказать тебе. Но не обещаю, что это будет всё, произошедшее со мной. Ты мой враг, какой бы прекрасной ни была и как бы сильна ни была в своей магии, но действительность не изменить, – поворачивается ко мне, вставая в такую же позу, как и я.
– И ты мой враг, поэтому доверять тебе я тоже не собираюсь, – заявляю я, чем вызываю его смех. И это оскорбляет меня, раздражает, ведь увиливает от ответа. Отвлекает меня своей красотой, мёртвой белоснежной кожей и чувственными губами, озорством в глазах. Черт бы его побрал!
– Удар ножом в сердце было последнее, что я помнил. Очнувшись, даже сам того не ожидая, я лежал на дне озера, вокруг множества убитых тел. Только вот я был не мёртв. Не дышал, и не было стука сердца, но смог встать и пойти по дну, пока не оказался на поверхности. Учуял затхлый запах смерти и страха. Увидел дымящиеся костры с телами и остатки домов. Я уже был другим. Но в тот момент меня не волновали собственные особенности, я находился во власти горечи и вины, что допустил это. Доверился и вновь ошибся. Я обходил каждый дом, дабы найти хоть кого-то живого. Но была тишина и кровь вокруг. Никого. Только остатки моего города, моей жизни, превратившейся в пепел. Я не знал, куда мне идти, что делать и как дальше быть. Уже смеркалось, когда я вышел за пределы стен и шёл, как в тумане. Моему телу была необходима пища, а я не мог есть. Даже воды выпить не смог. Страх и непонимание полностью отрезали меня от мира, пока буквально умирающего, слабого, лежащего среди деревьев, не нашла меня Василика. На ней была кровь. В ней была кровь. Руки начали зудеть, было больно от этого. А она что-то говорила мне, уверяла в своей непричастности, в том, что заставили её. Это её долг за свою семью. Она так любила… не дослушал. Ногти сами разорвали её кожу, и аромат крови наполнил меня. Я рвал её тело и не мог остановиться, пока не начало замедляться её сердце. Она кричала, звала на помощь, пыталась убежать, а потом… просто отдалась мне. Не сопротивлялась, а приглашала пить её кровь. Шептала, как любит, как хочет быть со мной, чтобы забрал её с собой. Нож разрезал мою шею, и моя кровь попала в её рот, когда я этого не ожидал. Я был поглощён насыщением, изменениями в своём теле. А она украла вновь у меня возможность на жизнь. Убежал, когда Василика умерла на моих руках, – замолкая, поднимает руки перед собой и рассматривает их.
– Что привело меня в такое состояние и такую форму жизни? – словно говорит сам с собой, не замечая меня. – Любовь. Я поклонялся ему, а Он отвернулся от меня. Я молил о помощи, о спасении жизней, а Он усугубил моё состояние. И я проклял Его перед своей смертью. Кричал немыслимые проклятья, и они обернулись против меня. Наказал меня за мои слова, обратив в того, кто должен был увидеть, что стало с его народом из-за него. Из-за меня и моего желания быть нужным хоть кому-то. «Праведен суд Божий, или лучше, человеколюбивый Владыка намного облегчил мщение Своего праведного гнева, не настолько, чтобы мы перенесли испытание, которого достойны, но настолько, чтобы мы вошли в сознание того, в чём согрешили». И Он ответил так мне, наказав за мои слова и предательство по отношению к Нему, – опускает руки и поворачивается ко мне.
– То есть Бог обиделся на твои слова и на то, что ты выбрал любовь к женщине, а не к нему? – спрашиваю я.
