Достаю из заднего кармана сложенную карту и включаю свет на столе. Рассматриваю город, только уже нет необходимости. Я знаю, где он лежит и как дойти туда. Только пойду ли я? Нет, конечно, нет. Выведаю информацию у Петру и Луки, а затем… не знаю, что буду делать. Но попытаюсь как-то помочь маме, чтобы убить его.
Только вот спать теперь точно нельзя, потому что придёт ко мне. Я в этом уверена, придёт и покажет ещё что-то страшное. Но как не соблазниться мягкой постелью? Ведь усталость и пережитые эмоции так давят на меня. Есть ли у меня силы? Пришло время отпустить страх, хотя это так сложно в данной ситуации. Знаю, что обрекаю себя на очередной кошмар. Но принимаю горячую ванну и переодеваюсь в пижаму, забираясь в постель. Возможно, это моя последняя ночь. Закрываю глаза, должна прочесть молитву, но не помню. Ни одну из них не помню, странно так…
Солнце мягко ласкает моё лицо. Улыбаюсь ему и открываю глаза, смотрю на бескрайние леса и голубую воду внизу. Как же красиво. Я безумно люблю это место. Душа внутри поёт от счастья. Громкий стук разрушает это единение. Оборачиваясь, удивлённо осматриваю кровать с высокими выступами и пологом. Почему так темно стало? Я должна куда-то идти. Ноги сами двигаются, выхожу из этой спальни. Спускаюсь по каменной лестнице. Так темно и ни души. Слишком тихо.
– Тут кто-нибудь есть? – незнакомый голос, принадлежащий мне, на латыни спрашивает пространство. Ни отголоска. Иду по каменной кладке и выхожу в открытые двери. Холодный воздух бьёт мне в лицо.
Босыми ногами чувствую, насколько камень под ногами не согревает больше. Неведомо куда меня ведёт это тело. По лесу вниз, пока не замечаю костёр вдалеке. Опасно. Нельзя туда. Я должна укрыться, кто-то ждёт меня. Кто? Закрываю глаза, чтобы понять, кто я. Неожиданно до носа доносится аромат церковного масла. Распахиваю глаза, оказываясь в церкви. Помню… я помню… слой грязи, но сейчас ничего. Она чиста, а на лавках сидят незнакомые мне люди и молятся. Медленно поворачивают ко мне голову, их лица озаряет улыбками.
– Госпожа, нам страшно, – шепчет женщина, прижимая младенца к груди.
– Госпожа, спасите нас, – умоляет старец с другой стороны.
– Защитите нас, – молодая девушка, склоняется на колени и, снимая с себя серебряный крестик, кладет его перед моими ногами.
– Я… я не могу… не понимаю, – шепчу я, отхожу назад.
– Нет! Не оставляйте нас! – кричат они в один голос.
– Он больше не поможет им, Аурелия. И ты не в силах помочь, ты навлекла тёмное время на них, – прямо рядом с ухом раздаётся шипение, словно змеиное. Оборачиваюсь, но никого нет.
Крики этих людей усиливаются, кто-то хватает меня за платье, натягивая ткань. Опускаю взгляд, где вижу маленькую темноволосую девочку.
– Мама… где моя мама? – произносит она, начиная плакать.
– Иди ко мне, ну же, иди, – протягиваю к ней руки, и она улыбается мне. Хватаю её на руки, зачем-то выхожу из церкви.
Люди бегают передо мной, зажигая дома факелами. Вокруг все горит. Огонь и крики. Мольбы о помощи.
– Что вы делаете? Прекратите! – кричу, прижимая к себе ребёнка.
– Госпожа, зайдите обратно. Давайте, там безопасно, – какой-то мужчина толкает меня обратно, захлопывая дверь.
– Нет! Выпустите меня! – ударяю ладонью по двери. А девочка начинает плакать, хватаясь за мою шею.
– Вэлериу! Помоги мне! – кричу я, оборачиваясь к людям, шокировано смотрящим на меня.
Сильнейший вихрь поднимается вокруг меня, образовывая невероятную бурю из песка и горячего воздуха. Жмурюсь, прижимая к себе ребёнка. Плачу и опускаюсь на колени. Все затихает так же неожиданно, как и началось. Открываю глаза и почему-то ребёнок стал лёгким. Темно. Никого нет. Перевожу взгляд на… кричу, отбрасывая от себя скелет. Сжимаю голову руками и отползаю к двери. Кричу до хрипоты, понимая, что снова в склепе, где одни мёртвые.
– Ты вернёшься ко мне, Аурелия. Вернёшься! – раздаётся громкий голос в голове. Схожу с ума, кричу во весь голос.
– Аурелия, милая, доченька, проснись! – меня трясут за плечи. Открываю глаза, моргая, и продолжаю плакать. Моя спальня и горит свет, мама надо мной.
Резко сажусь и обнимаю её, сотрясаясь в рыданиях. Всё равно, что я услышала. Но моя мама рядом со мной. Родная. Она спасёт меня.
– Ну, тише, кошмар приснился? – успокаивает она меня, поглаживая по голове.
– Да, – единственное, что могу сказать, пока сердце, кажется, сейчас разорвётся от страха и ужаса.
– Сейчас тебе принесу воды, хорошо? – отодвигаясь от меня, встает и выходит из спальни.
Меня до сих пор трясёт. Господи, ребёнок. Это был ребёнок, и он умер. Там умер.
– Оставь меня, Вэлериу. Я не буду помогать тебе больше. Из-за тебя они там мучились. Из-за тебя, – шепчу я. Знаю, что услышит. Он всегда рядом со мной. Даже сейчас чувствую его присутствие.
– Нет, виной всему они… они и тебя убьют. А я обещаю тебе спасение, если ты вернёшься, Аурелия. Вернись ко мне и встанешь за моей спиной, – отвечает он.
– Нет… нет… не верю тебе, – мотаю головой. В этот момент заходит мама, неся стакан с водой. Принимаю его дрожащими руками и выпиваю залпом.
– Только мне и должна верить, сладкая моя. Только я один покажу тебе истину, которую она от тебя скрывает, – его голос так ярко проносится рядом, что жмурюсь.
– Отдохни. Ложись, давай. А я как раньше спою тебе, хочешь? – ласково предлагает мама.
– Да, очень хочу, – шёпотом отвечаю я. Забирает у меня стакан и ставит на тумбочку, помогая мне лечь.
В детстве, когда я была совсем малышкой, мама часто оставалась со мной, чтобы спеть, теперь понимаю на каком языке, грустную мелодию. Когда-то она казалась мне завораживающей, но сейчас полной печали и предательства. Так и бывает, когда тебя ожидает невообразимая опасность, все затихает. Её голос и воспоминания, смутные мысли и слезы, наполняющие глаза. Последний день нашей жизни скоро пробьётся в окно туманным сгустком. А сейчас… сейчас я так хочу вернуться обратно в то время, когда думала, что этот голос мой ангел-хранитель. Страшилась и в то же время не боялась. Но уже не знаю, кто я и что мне думать. Не знаю, что ждёт нас. Но любовь к матери никуда не деть. Я буду бороться, как и она обещала бороться за меня.
Viginti
– Доброе утро, как спалось? – спрашивает мама, когда вхожу на кухню. Смотрю на неё и на Иону. Сестры. Схожесть ведь поразительная. Те же глаза, тот же изгиб губ, только одна старше, другая точная копия. И понятно, почему их принимают, как и я раньше, за мать и дочь. Правда есть отличие в глазах, у Ионы они зеленовато-голубые, а у матери синие, как у меня.
– Что за кошмар приснился? Расскажешь? – обращается ко мне Иона. А мне отвечать не хочется. Смотрю на них и не верю. Как много они знают про меня? Как много ещё скрывают в своих сердцах?
