– Да, – отвечая, смотрю на дверь. Она распахивается, и входит Лука, нервно улыбаясь, и держит в руках какую-то коробочку.
– Привет. Сбежал с уроков, решил проведать тебя, – тихо говорит он, подходя к койке. Удивлена этому посещению и только могу выдавить из себя улыбку, ведь воспоминания сна ещё живы. Хотя это всё было бредом больного человека. Меня.
– Привет, – медленно отвечаю я.
– Это тебе, – робко протягивает мне коробочку, – там выпечка от Андрея. Подумал, что тебе понравится. Ну… Петру сказал, что нравится тебе это, вот и… короче, держи.
– Спасибо большое, – чувствую, ещё тёплые вкусности внутри и даже слюна от желания попробовать собирается во рту. Откладывая, ставлю коробочку на книгу.
– А ты как? – спрашивая, поднимаю на него голову.
– Можно? – он указывает на постель, и я киваю. Садится, свешивая одну ногу.
– Я нормально, даже тошноты нет. Петру хромает, но тоже жив и приносит свои извинения, как и я. Не должен был так необдуманно поступать, но… в общем… был не в себе, – произносит он, как вижу, тщательно подбирая слова.
– Бывает, главное, что все обошлось. А что говорят в городе? Ну… про нас… нас ведь было трое, – интересуюсь я, чтобы получить информацию, которую мама не желала рассказывать.
– Ничего хорошего, Лия. Придумывают разное, но авторитет брата и твоей мамы ещё имеет вес. Придётся тебе сносить насмешки какое-то время, от этого не убежать. А так все заняты предстоящим праздником, – виновато произносит он.
– Понятно, – опускаю голову, переваривая информацию.
– Ну ладно, я пошёл, а то брат не будет долго прикрывать меня. Передаёт тебе самые искренние пожелания скорейшего выздоровления, – парень поднимается, но успеваю схватить его за руку.
– Скажи, Лука, а ты знаешь о Сакре? – неожиданно даже для самой себя спрашиваю я.
– О Сакре? Это Греция или что? – хмурится он.
– Петру… то есть профессор Велиш тебе ничего не говорил? – уточняю я. Отрицательно мотает головой.
– Прости, – отпускаю его руку.
– До встречи, береги себя, – бросает он, быстро выходя из палаты.
Падая на подушку, корю себя за этот вопрос. Никакой он не страшный и даже не опасный, как в моём сне. Обычный парень, принёсший мне вкусный подарок, который полюбился мне. Сегодня, даже крайне любезный и вызывает улыбку на губах.
Не могу отказать себе в дегустации выпечки, уплетаю все до последнего кусочка и улыбаюсь. Здорово лежать тут, все прошло, ни голосов, ни снов. А слухи переживу, ведь и, правда, между нами нет никаких отношений и быть не может. Я бы хоть что-то чувствовала, а сейчас не единого отголоска влюблённости. Наконец-то, жизнь встаёт на свои места. А о рассказах Петру я забуду, мы живые, незачем ворошить прошлое и воскрешать измученные души.
Уже в сумерках мама приезжает за мной, привозя свежую одежду. Рада уехать из госпиталя и вернуться домой. Все же родные стены помогают, хотя я не больна. Головная боль прошла, только шишка на затылке напоминает о случившемся.
– А это что? – спрашивая, снимаю пальто и указываю на чёрный мусорный пакет.
– Твоя одежда, она вся грязная и пуховик испорчен, как и ботинки. Я заказала тебе все новое и это уже привезли. Разложила у тебя в спальне и, конечно, новый айпод, как ты и просила. Он у тебя в спальне на столе, – объясняет мама.
– Я просила айфон, – смеюсь, а мама охает.
– Прости, я так замоталась. Перепутала все это. И зачем тебе айфон, если мы не пользуемся сотовой связью? – удивляется она.
– Не знаю, захотелось. А что ты ещё привезла? – прохожу на кухню, чтобы поставить чайник.
– Много вкусного. Финики, бананы, клубнику, пирожные. Все для моей красавицы, наслаждайся. А мне нужно уехать в мэрию, у нас позднее собрание, – говоря она, подходит к холодильнику и демонстрирует мне то, о чём рассказала.
– Здорово! Спасибо, мама, – радостно подскакиваю и обнимаю её.
– Не за что, родная, не за что. Пока есть возможность, ешь эти деликатесы, – улавливаю печаль в её голосе и поднимаю голову, продолжая её обнимать.
– Возможность? Что-то случилось? Из-за меня тебя снимут с поста? – испуганно шепчу я.
– Нет, мой пост принадлежит мне. Никто и никогда не заберёт у меня его. Я имела в виду то, что не знаю, когда выеду снова. Теперь сильно боюсь оставлять тебя, скоро вернётся Иона. Поругалась с ней, что она не досмотрела…
– Мама, никто не виноват, кроме меня. Это я пошла к замку и забралась туда, куда не следует. Я готова отвечать за этот проступок, даже готова быть под домашним арестом, – перебиваю её. Отрывает мои руки от себя, отворачивается от меня, обнимая себя руками.
– Что ты, Лия, я не собираюсь тебя сажать под домашний арест. Ты любознательна, как и я была в твоём возрасте. Это нормально. Жажда новых знаний и любование природой всегда были моими пороками. Передались и тебе, – грустно произносит она. – Но мне пора, скоро вернусь, не скучай и примерь то, что я тебе купила. Потом расскажешь. И за мусором заедут, отдай все, если Иона не приедет раньше. Ладно?
– Обязательно, – отвечаю уже хлопнувшей двери.
Ладно, оставить ненужные и давящие мысли, открыть холодильник и достать клубнику. Боже, как вкусно. Не помню, когда я ела её в последний раз. У нас она не растёт, только яблоки. Сколько её ни сажали, постоянно погибает. А тут такая сочная, невероятно сладкая и только моя. Беру с собой контейнер с клубникой, отламываю банан и радостно иду к себе.
Останавливаюсь, бросая взгляд на пакет. Ставлю на пол свою ношу и подхожу к нему, развязывая его. Заглядываю внутрь, и неприятный запах плесени поднимается оттуда. Не удивительно, что его завязала мама. Пуховик, как она и сказала, полностью в грязи и разорванный. Бросаю его на пол, достаю когда-то бывший белоснежным свитер. Он тоже весь в грязи и пыли. Но если я была в одежде, когда упала, как он мог испачкаться? Испачкаться так же, как и в моем сне. Дотрагиваюсь пальцем до тёмных пятен, ставших темно-бордовыми. Кровь.
Сердце начинает биться быстрее, когда бросаю свитер на пол и достаю до сих пор влажные утеплённые леггинсы. Я клала в задний карман платок и цепочку. Осматриваю штаны, но ничего нет. Ботинки. Последние, лежащие на дне. Все в разводах и чем-то зеленоватом, покрытые той же грязью, что и вещи. Ладно, ботинки испачкать могла. Но как быть со свитером? Почему он в таком состоянии?
Садясь на пол, смотрю на вещи, кручу ботинки в руках. Переворачиваю их, только бы занять руки. Это был сон, только сон. И, возможно, когда меня вытаскивали, то раздели и испачкали ткань. Да все может быть и хватит уже желать этого кошмара.
Мотаю головой, быстро убирая все обратно. Завязываю пакет, вставая на ноги. Но мой взгляд привлекает тонкая цепочка, валяющая на полу, прямо под моими сапогами. Отступаю, не веря этому. Глаза распахиваются шире, наклоняюсь, поднимая с пола серебряную подвеску креста на цепочке.
