– О, рубин мой, – шепчет он, кладя другую руку на моё лицо, и стирает пальцем слезы, которые я даже не замечаю. – Я не могу потерять тебя, так и не познав. Я не могу… не хочу этого делать. У меня нет сил, чтобы сказать тебе прощай. Ты должна сама увидеть, что такое победа. Ты заслужила это.
– Я увижу, поверь, моя душа будет рядом с тобой, пока будет нужна тебе. И не говори мне прощай, скажи до скорого. Ведь до смерти Василики есть ещё время, я буду помогать там, чем смогу и пойдём мы туда вместе, – глотаю слезы, стараюсь казаться уверенной, но никакой уверенности нет. Я люблю его, так глубоко люблю, что сама отпустить его не в силах. И вновь хочется обнять, и кричать, чтобы не ходил. Но только улыбаюсь, проливая слезы по этой судьбе, что была мне подарена.
– Моя Аурелия, – убирает руку с моей груди и обхватывает лицо, обжигая меня своим взглядом, который не забуду. – Если бы моё сердце билось, то билось бы ради тебя.
– Нет. Тогда это был бы не ты, Вэлериу. Я узнала тебя таким и другого не желаю, – губы трясутся от эмоций, глаза мутные, а в горле стоит ком.
– Моя радость. Моё забытье и моё воскрешение. Отчего же так жесток к тебе твой покровитель? Отчего же привёл тебя в мои руки и проклял вместе со мной? Ты никогда не была заменой. Да, я прочёл эти воспоминания. Ты была собой. Ты стала светом, который позабыл за своё погребение. Моим светом. И мне жаль… так жаль, что моё сердце не бьётся, как твоё. Тогда бы я смог сам одарить тебя тем, что символизируешь ты, – наклоняется ко мне, медленно собирая губами слезы, что так быстро катятся из глаз. Хочется кричать, плакать с громкими всхлипами, сказать ему о любви. Это все разрывает меня внутри, как и понимание того, что сейчас это лишнее. Неизвестно, что принесёт завтрашний день. Неизвестно, что будет с нами. И остаётся только впитывать в себя эти минуты.
– Дай мне запомнить эту ночь, как самую прекрасную из всех, в твоих руках, – именно любовь ведёт мной сейчас, когда произношу эти слова в его губы, остановившиеся напротив моих.
– Я не хочу думать о смерти, не желаю. Я только хочу улыбаться тебе и слушать, как ты одариваешь меня поцелуями. Пусть завтра будет завтра, а прошлое оставит нас на сегодня с проблемами и решениями. Подари мне себя на эту ночь, на несколько часов, когда я увижу тебя настоящего. Того, кто прячется внутри. Того, кто до сих пор остался. Я вижу твою душу, спящую в твоей груди. И она прекрасна, как и ты. Останься со мной на эту ночь, – прошу я, кладу руки на его шею, обнимая его. Такого мёртвого. Такого проклятого. Такого моего единственного.
– Это я должен умолять тебя об этом, моя фрезия. И я попытаюсь, Аурелия. Я буду делать всё, что в моих силах, чтобы найти выход. Я сохраню…
Не даю ему договорить, потому что не могу больше терпеть этой щемящей душу боли от его слов и о расставании с ним навсегда. Не хочу, только хочу целовать его, глотая слезы, чувствовать его сильные руки, обнимающие меня и поднимающие над полом. Хочу наполнить эту ночь чувствами. Пусть только моими, но это время принадлежит нам.
Кладёт на постель, поднимаясь на коленях. Закусываю губу, ожидая, что сейчас разорвёт платье. А он улыбается мне, приближается рукой к завязкам спереди и тянет за ленту, освобождая грудь.
– Я хочу быть сегодня человеком, рубин моей жизни. Тем, кого ты никогда не знала. Тем, кто должен был встретить тебя, а не своё проклятье, – шепчет он, склоняясь ко мне, и стягивает с плеч платье, опуская его к талии. Расстёгивает замок и отбрасывает его в сторону.
Он берет одну ногу и снимает сапог, целуя каждый палец на ноге, создавая в моём теле тягучую волну из сладкого напитка. То же делает и со второй, ни единого пореза. Даже свою одежду снимает аккуратно, бросая на пол. А я смотрю на него, сквозь мутный взгляд, и насыщаюсь этой красотой, что светится внутри его. Этой страстью, блестящей в его глазах, когда медленными поцелуями поднимается от ног по бёдрам, животу, лизнув сосок к моим губам.
Обнимаю его за шею, запуская пальцы в длинные белоснежные волосы, и отдаюсь его поцелуям. Мягким, тягучим, словно мёд на моих губах. Его ладони, ласкающие моё тело, уже готовое принять его. Мои стоны выпивает своей прохладой, превращая воздух от этого во влажный сгусток, покрывающий кожу мелкими каплями. Ни одного участка тела не осталось не устланным его губами. А я тону, не жалея выплывать. Разум наполнен только вожделением и любовью, что теплится в груди. Только страстью познать его так глубоко, чтобы никогда не забыть. Узнать, каково это быть возлюбленной всего на несколько часов.
Услышать его хриплый вздох, когда переворачиваю его на спину и сама прикасаюсь к его шее губами, чтобы изучить его тело и вспоминать в самое трудное время. Его кожа хранит вкус прохладной ванили, которая не остужает кровь, а наоборот, зажигает её, пуская по венам уже животное желание соития.
– Я не могу больше, – шепчу я, пребывая в забытьи от страсти, когда обхватывает меня и кладёт на спину, нависая надо мной.
– Ох, как же ты жаждешь меня, – отвечает он, прикасаясь своим прохладным органом к моему естеству, пульсирующему и жаждущему.
– Вэлериу, прошу, – от слабого ощущения царапания кожи дрожу и закрываю глаза, пытаясь поймать его в себя. Но так скользко, так мокро, как и наши тела.
– Ты первая, кого я познаю так, после принятия моего проклятья. Первая и последняя, моя Аурелия, – с этими словами резкий толчок наполняет меня до основания. Издаю крик, цепляясь ногтями в его плечи.
Тепло растекается по телу, зажигая каждую частичку моей крови. Впиваюсь в его губы, двигаясь под ним. Царапаю его кожу до его хрипов. Откидывает голову, а я покрываю её поцелуями, чтобы встретиться с его улыбкой и увидеть, как облизывает свои губы. Входит в меня, вырывая стоны и шумное дыхание, наблюдает, как горю под ним, выгибаясь, подставляю его взгляду свою шею и грудь. Через секунду вскрикиваю от горячительного пореза и обнимаю его за голову, позволяя пить мою кровь снова и снова, пока тело не выплескивает в воздух кристаллы настоящего наслаждения пороком. Задыхаться под его поцелуями и продолжать, хоть сил нет, но любить его. Любить так, как чувствую, видеть светящиеся глаза полные желания и знать, что моё. Эта власть, которую приобретаю всего на несколько часов, становится невообразимой и хочется ощущать её полностью. Не прекращая, не давая себе отдыха, а только изводить себя наслаждением. До боли. До слез.
Упасть в его руки и ощутить щекой, насколько гладка его кожа, смотреть вперёд и слушать своё уставшее тело. Радоваться его ласкам, медленным и успокаивающим трепещущее сердце. Поднять голову и окунуться в огонь расширенных зрачков.
– Прости меня, что стал тем, кто обрёк тебя на такую участь, сладострастие моей души, – шепчет Вэлериу, обнимая меня крепче, охлаждает кожу, согревая сердце.
– Прости меня, что не согласна быть такой как ты, – отвечая, тянусь к его губам.
– Прощаю и не отрекаюсь от тебя. Жди меня, не покидай, не оставляй одного, – и вновь слезы появляются в глазах, видя муку в его.
– Я буду ждать, всегда буду ждать тебя с победой. Я буду рядом завтра и на следующий день, – шепчу, роняя слезы на его лицо.
