– Верно!
– Чужая!
– Будь ты проклята, шлюха!
– Отойди от этой девки!
– Пусть горит вместе с нашими мужьями!
– Она осквернила нашу землю!
– Она призвала женщин!
– Мы все погибнем из-за неё!
Бесчисленные выкрики. Закрываю рот рукой от боли, что разрывает мою душу. От понимания. От вины. Не могу больше слушать. Не могу стоять тут! А они кричат, наступая на нас. Анна хватает меня за руку, но я сбрасываю её, разворачиваюсь и влетаю в дом. Только бы не слушать, только бы не знать, что правы. Их ненависть, как яд отравляет меня, заставляет ещё больше опуститься вине на мои плечи и стать той, кто действительно тут лишний. Слезы сами катятся из глаз, жмурюсь и всхлипываю. А голоса не умолкают, их больше. Эти крики. Шум и возня за дверью.
Распахиваю глаза и поднимаю голову, встречаясь с пятью взглядами, которые так же наполнены злостью, и нежеланием видеть меня.
– Неро, разберись. Чтобы я не слышал такого, – резко говорит Вэлериу, отворачиваясь. Один из мужчин, кивая, подходит ко мне. Отшатываюсь от него, когда он распахивает дверь и выходит.
– Я предупреждал, но ты не послушала. Я пытался уберечь, но ты посчитала, что мои слова ложь. Так пожинай плоды своих желаний, Аурелия, – спиной ко мне произносит Вэлериу.
– Я не знала… я…
– Подойди. Ты хотела быть в гуще событий, так подойди и посмотри, – рявкает он. Бегаю глазами по маленькой кухне, где они стоят вокруг стола. Смотрю на Луку, поджавшего губы.
– Тебе понравилось? – повышает голос Вэлериу, оборачивается ко мне и делает шаг.
– Я думала…
– О, да, ты думала! О себе думала! Хочешь, чтобы сожгли тебя? Ты ожидала иного? Но вот, что творится с людьми, когда наступает мрак. Они находят крайнего, и им оказалась ты. Думала она! – кричит он, подходя ко мне, а я хлюпаю носом от правды в его словах.
– Ты хотела показать, насколько не боишься? Показала? Ты довольна? – хватает за плечи, встряхивая меня.
А я ответить не могу, да и нечего. Потому что прав. И вновь я ошиблась. Рыдания застревают в горле.
– Иди. Посмотри. Ты же не верила, не так ли? Не верила мне! Так смотри! – хватает меня за руку и тащит за собой. Чуть ли не падаю, когда он обхватывает меня за руки за моей спиной.
– Брат…
– Закрой рот! Она не верила мне! Так смотри, радость моя, смотри, кто лгал тебе, а кто говорил правду, – встряхивает меня, когда я дышать не могу. Наступает тишина.
Мой рот раскрывается сам собой, дрожа, как и все тело. И я вижу. Вижу голову с чёрными кудрявыми сухими волосами. Распахнутые синие глаза, покрытые белесой пеленой смерти. Нос с горбинкой, овал лица, так напоминающий мой, губы, раскрытые и потрескавшиеся. Серую, даже зеленоватую кожу. Георг. Одна голова, но сколько боли в этом взгляде, который передаётся мне. От слез все плывёт, а меня трясёт. Взгляд скачет на усохшее тело, которое когда-то видела в своём сне, и тошнота резко поднимается по горлу. Сгибаюсь, и меня рвёт от ужаса, от отвращения. Ноги не держат, дрожат, и я падаю на пол, продолжая изливать из себя всё, что увидела.
– Брат, вот теперь она испоганила пол и запах, – смех Луки даже не трогает, потому что поднимаю голову и встречаюсь снова с мёртвым взглядом своего отца.
Крик боли вырывается из моего горла, словно у животного, потерявшего самого близкого из стаи. Кричу, пока горло не дерет, и поверить не могу. Желание обнять живого, поцеловать в щеку и сказать, что уже люблю его. Они разрывают меня. Душа моя на клочки разрывается от этого. И мне плевать, что это труп, что отрубленная голова. Я смотрю и вою, сжимая голову руками. Это непередаваемо больно. Таких острых чувств, я ни разу в жизни не испытывала.
– Ты заставила меня, – наполненный горечью шёпот раздаётся рядом с ухом и меня поднимают. А я стоять не могу, плачу и меня мотает из стороны в сторону. Горе, которое я сейчас познаю, самое тёмное чувство в мире. Оно забирается молниеносно в тебя и расцветает, являя мрак и одну боль. С ней не справиться, не пережить её.
– Анна, помоги ей, – меня, стонущую и продолжающую плакать, передают в бережливые руки и ведут куда-то. А мне плохо, внутри так плохо. Воздуха не хватает и не важно, что происходит за пределами телесной оболочки. Полностью поглощена своей потерей, которую даже не осознавала в полном масштабе.
И даже не помню, как меня раздели и повели в душ, как смысли с меня зловоние и искупали. Слезы высохли, высохла и душа внутри.
Моя мать убила моего отца. Мой отец… папа, родной и умер из-за того, что мужчина. Глупо как. Жестоко. Пусто внутри и во рту одна горечь. Смотрю в одну точку, пока меня одевают. А я больше не живу, не хочу этого. Всю жизнь меня растили в запретах, в рамках, которые прописывались для меня. Учили библейским законам и следованию им те, кто сам являлся дьяволом во плоти. Меня обманывали и готовили к чему-то прекрасному, обещая мне сказки, в которые я верила.
Один миг. Для понимания нужно одно мгновение. Оно переворачивает мир, и ты видишь, насколько вокруг тебя темно. Всегда так было, а ложь горела огнём, вела тебя по кругу. Уже отчего-то не больно. Сердце бьётся ровнее, и я дышу. Для чего? Нет смысла в моей жизни.
– Госпожа, посмотрите на меня, – просит Анна, и я поднимаю взгляд. Хотя не вижу лица девушки, одно пятно.
– Сейчас мы пойдём. Я оставлю вас, чтобы вернуться к семье. Не волнуйтесь, вас никто не тронет, – говорит она, надевая на мою голову белый капюшон. Поднимает меня, и я бросаю взгляд на зеркало, где отражается девушка в белом одеянии. Кожа сливается с ним, а глаза стеклянные и пустые, как и она сама.
Выходим из спальни и проходим стол, на котором ничего нет больше. Дверь дома за мной закрывается, и слышу громкий голос Вэлериу, плач, который раздаётся вокруг. Тут же рядом со мной появляются мужчины, а я смотрю на площадь, где горят тела. Пять тел, обмотанных белыми тканями, и все люди надели белоснежные одежды. Это неправильно. Горечь и боль она чёрная, как мрак. И для меня кощунственно надевать белое в такой момент. Но стою, а мой взгляд прикован к другому телу, которое лежит на готовых дровах.
И не чувствую ничего, буквально ничего. Словно не со мной это происходит. Все такое далёкое, даже речь Вэлериу, стоящего на возвышении, не могу слышать. Не долетают до моего разума его слова. Мой взгляд прикован к отцу. Я знаю, что это он. Чувствую внутри. Не могу не плакать. Больно. Отдавать того, кого не знала, вдвойне больней. И мне плевать на все обстоятельства их появления, на эту войну, на всё. Меня волнует сейчас только скорбь, из которой состою я. Но меня даже не подпустили ближе. Туманным взором прохожусь по людям, стоящим за кострами, и понимаю, что на этой стороне стоят только мёртвые. Вампиры. А там люди. Смерти разделяют нас, и так будет всегда. Вот она огненная полоса, перешагнуть которую никто не осмелится больше.
Мужчины неожиданно расходятся, удивлённо оглядываюсь, хлюпая носом. Понимаю причину, по которой оставили меня без защиты. Вэлериу идёт к нам, держа в руке горящий факел. А я бегаю глазами по его лицу, без тени эмоций, без всего. Неужели, людская ненависть стала важнее, чем моя жизнь? Неужели…
