– О, Миша, ты сегодня работаешь? – спросил Фоменко.
– Так точно, Федор Николаевич, – четко ответил парень.
– Знакомься, твой напарник. А это Миша, наш работник. Так что давай, Терентьев, принимай хозяйство! – Фоменко похлопал Сергея по плечу и добавил: – Ни пуха тебе!
«К черту!» – ответил Сергей про себя.
– Как тебя зовут? – спросил Миша, как только Фоменко ушел.
– Сергей Терентьев.
– А я Миша Прохоров. Значит, будем вместе работать?
Сергей молча кивнул.
– Ну, что тебе кум рассказал?
– Какой кум? – не понял Сергей.
– У нас тут всех, кто старше нас, мы зовем кумами.
– Про изолятор рассказывал…
– Изолятор обыкновенный, ничего особенного, – махнул рукой Миша. – Хотя есть своя специфика. Скоро ты ее увидишь. Давай я покажу тебе, кто где сидит, – и Миша поднялся со стула.
Вскоре Сергей уже знал всех обитателей спецблока. На самом деле оказалось не так уж много заполненных камер – двадцать штук. А всего камер около сорока.
Около одной камеры Миша остановился и проговорил с усмешкой:
– А это у нас камера для расслабления.
Он приоткрыл дверь. Камера была пустой. Она представляла собой квадратное помещение, которое было полностью обито мягкой обшивкой, напоминающей толстый войлок.
– Что это? – спросил Сергей.
– А это для особо буйных, – ответил Миша. – У нас такое тоже случается. Бывает всякая симуляция признаков душевной болезни, бывают иные ситуации. Вот мы его сюда забрасываем, пускай он что хочет делает, хоть головой бьется о стену. Тут он ничего себе не повредит.
– А это не пресс-хата?
– Нет, – улыбнулся Миша, – пресс-хата у нас другая.
– А где она?
– Ладно, много знать хочешь с первого раза! Со временем узнаешь, что это такое и где она.
Они вернулись к столику. Миша поинтересовался, откуда Сергей. Тот рассказал о себе.
– Знаешь, у меня такая же история. Я отслужил в армии, поступил сюда, правда, не сразу. Сейчас учусь на вечернем в юридическом институте.
– А что после окончания делать будешь?
– Пока не знаю. Может, здесь останусь, может, ГУИН еще куда направит.
– А какие тут льготы есть?
– Не буду тебя обманывать, никаких особых льгот нет. Ты квартиру хотел в Москве получить, наверное? Раньше льготы были, квартиры давали, а сейчас ничего нет. У нас много приезжих работает и таких, как мы с тобой, из Московской области.
– А москвичи?
– Есть несколько. Сынок одного генерала, закончил училище, у нас опером работает. Девчонки работают разные. Они в основном в бухгалтерии, в кадрах, на других службах. Ладно, чего ты сидишь без дела? – улыбнулся Миша. – Иди посмотри, что там клиенты делают.
Сергей встал и направился вдоль коридора, заглядывая в каждую камеру. Он увидел, что камеры были заполнены по-разному. Кое-где сидели четыре человека, где-то восемь, где-то двенадцать, иногда по двое, а пара камер были одиночками. Почти все заключенные были одеты в спортивные костюмы. По этим костюмам тоже можно было судить о статусе заключенного. Были дорогие фирменные спортивные костюмы, были дешевые китайские и турецкие подделки.
Люди в камерах занимались разными делами. Кто-то читал газеты, кто-то смотрел телевизор, кто-то разговаривал, кто-то просто лежал.
Когда Сергей вернулся, Миша пил чай.
– Садись, Серега, чайку попей! – сказал он.
– Послушай, – спросил Сергей, – а почему люди сидят в одиночках?
– Это по особому распоряжению начальства. Один сидит в одиночке по распоряжению муровских оперов, некий Коля ВДВ. Он в чистосердечном признании находится. Он всю группировку заложил вместе с лидером. Видимо, Петровка опасается, что его могут придавить или просто повлиять на него. Вот мы и держим его в одиночной камере.
– А второй почему в одиночке?
– Второй… – Миша усмехнулся.
– Что, тоже стукач или в признании?
– Нет, стукачи у нас отдельно не сидят, они в коллективе работают. Мы их «наседками» называем.
– А есть тут такие? Кто?
– Ух ты! – хихикнул Миша. – Так тебе все и скажи! А может, ты разведчик? Со временем узнаешь. У нас не принято говорить такое. Сам скоро будешь все знать.
– Ладно, не хочешь – не говори, – ответил Сергей, обидевшись, что он ему не доверяет.
– Про второго никакого секрета нет. Это бывший ответственный работник мэрии. Они там то ли Кольцевую дорогу строили и денег наворовали, то ли еще какое-то хищение. Короче, они оказали серьезную спонсорскую помощь изолятору – душевые кабинки поставили, ремонт кое-какой сделали… В общем, хозяин распорядился определить его в отдельную камеру – с телевизором, можно сказать, со всеми удобствами.
– Значит, нас за деньги покупают?
– А от кого нам помощи ждать? Мы же бюджетники, а в стране денег не хватает. Вот и приходится, как говорит хозяин, крутиться-вертеться.
– Понимаю, – кивнул Сергей.
Неожиданно в противоположном конце коридора, который был закрыт решетчатой дверью, появился парень в камуфляжной форме, с дубинкой.
– Эй, вертухаи! – улыбаясь, обратился он к Мише с Сергеем. – Давай Серебрякова выводи в следственный кабинет!
Миша встал и не спеша подошел к двери камеры, на которой был номер 516, – ключом-»вездеходом» отпер замок, приоткрыл дверь и громко выкрикнул:
– Серебряков, на допрос!
Тут же он закрыл дверь камеры.
Вернувшись, сел на стул.
– Чего ты сел? – спросил Сергей.
– Пусть он там манатки соберет, переоденется…
Через несколько минут Миша снова встал и обратился к Сергею:
– Пойдем вместе, я покажу тебе, как нужно людей из камеры выводить на допросы. Показываю один раз, так что запоминай. Потом самостоятельно водить будешь.
Они подошли к камере. Миша открыл дверь и спросил:
– Серебряков, готов?
В ответ послышался голос:
– Готов, начальник!
Из камеры вышел мужчина лет сорока, плотный, совершенно лысый, одетый в дорогой спортивный костюм и такие же дорогие кроссовки. Сергей сразу определил стоимость – костюм тянет долларов на триста, кроссовки – долларов на сто пятьдесят, а то и двести. Белоснежные носки свидетельствовали о том, что мужчина следит за собой.
– Лицом к стене! – скомандовал Михаил. Серебряков исполнил приказание. Миша закрыл дверь камеры и повернулся к мужчине: – Пошли!
Серебряков медленно пошел по коридору. Миша с Сергеем шли сзади.
