Так помоги же Костику! Я-то виноват перед ним. Дважды виноват. Я дал ему жизнь – и тут же бросил, отказался от него. Конечно, я не знал, что он родился, но мог узнать, если бы захотел. Но я боялся… И кто знает, чего я боялся? Наверное, потерять спокойствие. А потом, уже здесь, я ломал его душу, вытягивал из неё жизнь и каплю за каплей вливал мертвечину. Вот если бы Ты сотворил чудо, взял бы меня, перенёс в Натуральный Мир и поставил перед Костиком – что тогда? Я не смогу посмотреть ему в глаза. И уж, конечно, не смогу признаться, что я – отец. Потому что какой же я, к свиньям, отец? Я понимаю, Ты можешь меня, наверное, простить, Твоя доброта, говорят, беспредельна. Да меня бы и Костик, наверное, простил, узнай он правду. Он же на самом деле добрый, хоть мы тут и лепили из него хищного зверя. Да только я сам себя никогда не прощу. И вообще не меня спасай, а его. А мне помоги лишь исправить моё зло. И всё. Я больше ничего не хочу и ничего не прошу…»
Стальная стена мягко, почти нежно коснулась его груди. «Ладно, давите, сволочи!» – подумал он, но вдруг обнаружил, что пытается её оттолкнуть. Глупо. Чисто животная реакция. Инстинкт. Душа делает своё, а тело – своё. Но что же будет дальше?!
…Сперва замерло дыхание, потом острая боль затопила грудную клетку. Господи, неужели будет так больно?! Но всё равно это надо вытерпеть. Надо! Ни звука они не получат.
Боль вливалась во всё тело, в каждую клеточку, в каждый нерв, жгла расплавленной сталью, и этому ужасу не было конца, и время, казалось, перестало струиться, замерло, мир вокруг него расплылся и исчез, вместо мира осталась лишь плотная упругая темнота. Она выгибалась во все стороны, она трещала, точно её раздирали чьи-то безжалостные пальцы, и вот – лопнула!
Но куда?! Зачем темноту скручивают в огромную спираль? Нет, это, оказывается, не спираль, а бесконечно длинный колодец, и его, словно прозрачную пылинку, несёт ввысь бешеный ветер, безумная неодолимая сила, и нельзя ни пошевелиться, ни вскрикнуть.
И всё-таки он каким-то звериным, отчаянным рывком обернулся. Там, у светящегося белым пятнышком входа что-то бесформенное валялось на стальном полу. И Сергей вдруг понял, что это месиво – не что иное, как он сам. Это – он. Он – там. И в то же время здесь, летит по колодцу в потоке холодного ветра.
Но уже не было ни боли, ни стальных стен камеры, да и чёрный колодец куда-то пропал. А была – лестница.
Сергей поднимался по крутым, истёртым миллионами ног ступеням. Ничего, кроме ступеней, не существовало. Ни потолка, ни стен, лишь серый камень внизу.
Лестница казалась бесконечной, но Сергей почему-то знал, что это иллюзия, что конец есть и он близок. Чья-то спокойная, уверенная воля вела его вверх, и с каждой секундой становилось всё светлее. Свет лился непонятно откуда, но Сергей об этом не думал. Он чувствовал, как рождается в нём сила, неизвестная, немыслимая ранее сила.
А потом вдруг лестница кончилась. Кончилась самой обычной площадкой – точь-в-точь такой же, как и шестнадцать лет назад, в Ленкиной пятиэтажке.
Он растерянно стоял перед единственной дверью, самой что ни на есть привычной, земной. И не знал, что делать дальше.
Дальше был Голос:
– Ну, здравствуй. Ты всё-таки пришёл. Поздновато, правда, но сумел всё-таки, прорвался. Теперь иди вперёд. Ты ведь знаешь, что должен сделать.
– Знаю, – ответил Сергей, оправляя непонятно откуда на нём взявшийся белый комбинезон. Тот был малость великоват, но лишь самую малость.
Значит, вот так… Кто бы мог предположить?! Белый… Вот и открылась его тайна. Он ждал чего угодно, но не этого. Выходит, время всё-таки обратимо? Ладно. Значит, так и должно быть.
– Да, я знаю, – повторил Сергей. – Значит, всё было не зря.
Он распахнул дверь и шагнул вперёд.
Глава 9
Концентрат зла
Костя сидел на краю лесной поляны, привалившись к огромной сосне. Здоровенный, руками не обхватишь, ствол блестел на солнце горячими рыжими капельками смолы, от её запаха слегка кружилась голова. Белый привалился к соседней сосне, потоньше.
Всё вокруг тонуло в жаркой, душной тишине, а звон кузнечиков в густой траве лишь усиливал её. И только иногда где-то у них над головами подавала голос невидимая птица.
– Я, кажется, помню эти места, – задумчиво протянул Костя. – Тут недалеко деревня есть, Захаровка, мы там с мамой отдыхали у её подруги, тёти Наташи. Я тогда ещё маленьким был, в третий класс перешёл. Или это я путаю?
– Нет, Костик, – подтвердил Белый, – ничего не путаешь. Вы с мамой действительно были здесь. Просто к тебе возвращается память. Причём со скоростью крейсерского звездолёта.
– Значит, уже всё?
– Значит, – неожиданно весело произнёс Белый. – Ты вырвался, ты в Реальности, и Корпусу до тебя уже не дотянуться. Они имеют власть лишь по ту сторону Границы.
– Вы хотите сказать, по ту сторону реки? – уточнил Костя.
Белый некоторое время молчал, глядя в бледно-голубое, выцветшее от жара небо.
– При чём тут река или пещера? Это лишь одна из моделей перехода. Всё могло бы выглядеть иначе. Брёл бы ты, к примеру, по дремучей тайге без ружья, без компаса, вместо крыс гонялись бы за тобой волки. Или безводная пустыня, змеи… Граница-то она граница, да только особого рода. Чтобы её перейти, вовсе необязательно двигаться в пространстве. Можно стоять на месте – и всё же мгновенно её пересечь. Пойми, переход – это не когда меняется место, это когда меняешься ты.
– Значит, получается, я смог бы вернуться сюда прямо из Корпуса? – Костя удивлённо посмотрел на Белого. Тот молчал, чему-то улыбаясь. – Зачем же тогда пещера, озеро?.. – проговорил Костя с досадой.
Ему стало не по себе. Неужели страшный путь по Дыре оказался лишним? Выходит, что скитание в путаных коридорах Корпуса, подслушанное собрание, ледяное подземное озеро – всё это было не нужно?
– Нет, – откликнулся наконец Белый. – Тебе такое не под силу. Во всяком случае, пока. Твой путь – через Интерпретацию. Ты, конечно, не совсем понимаешь, что я имею в виду, да это для тебя сейчас и не важно. Всё уже позади. Не расстраивайся, главное, что ты почти всё сделал сам.
– Ну да, сам, – усмехнулся Костя. – За дурачка меня держите? А дверь в карцере? Она что, сама по себе взялась?
– Дверь? Да как тебе сказать… – пожал плечами Белый. – А может, она появилась случайно? Как тебе такая версия?
Костя натянуто улыбнулся.
– Ничего себе случайность! Вы же меня ещё во сне научили, как действовать. Помните – «если будет очень плохо, считай до десяти – делай рукой вот так».
И Костя резко ввинтил ладонь в душный, перекатывающийся горячими волнами воздух.
Белый посмотрел на него с непонятной грустью.
– Эх, Костик, Костик… Всё бы тебе понимать буквально. Ну при чём тут рука? Дело же совсем в другом. Тут, знаешь, как со спортсменами. Они перед состязанием дёргаются, нервничают, и боли всякие странные у них появляются, и уверенность в проигрыше. И тогда что? Если при команде имеется неглупый врач, даст он такому вот бедолаге таблеточку. И разрекламирует её как панацею от возникших проблем. И правда, после таблеточки спортсмен себя отлично чувствует, ни болей, ни страхов. А на самом деле дали ему обычную аскорбинку, кальций или ещё что-нибудь столь же безвредное. Главное – человек верить начинает. Плацебо это называется.
