Стоп, а почему непременно удар? Разве Серпет ему враг? Может, он, наоборот, вызывает, чтобы помочь?
– Да-да, войдите, – раздался из недр кабинета густой знакомый голос.
И Костя вошёл.
Серпет улыбался ему из-за своего огромного письменного стола. А стол был примечательный. Очевидно, он не убирался никогда. Всевозможные папки валялись вперемешку с бумагами и обкусанными карандашами, возвышались стопки книг – и как это они до сих пор не обрушились? Из пенала для ручек торчала кривая тёмно-коричневая курительная трубка, рядом валялась отвёртка, и уж совсем не к месту были засохшие яблочные огрызки.
Кажется, беспорядок царил в кабинете и раньше. Странное дело – Серпет вроде бы мужик аккуратный и в Группах требует чистоты, а у себя такой кавардак развёл. Ничего здесь с прошлого раза не изменилось. Всё те же вечно запертые стальные шкафы (и что он там, интересно, хранит?), всё та же трескучая лампа на потолке. На стене в чёрной рамке – портрет какого-то пожилого мужчины. Косте всякий раз хотелось спросить – кто это? – но приходилось себя сдерживать. Всякие там старики на снимках его не касаются… Старик… Старик… Что-то такое вертится в памяти, какие-то обрывочки.
– Ну, чего встал? Присаживайся. В ногах, как известно, правды нет.
И Серпет небрежным жестом указал Косте на кресло.
Костя осторожно уселся. Кресло у Серпета было шикарное – огромное, обтянутое чёрной кожей, из которой мутно поблёскивали бронзовые шляпки специальных обойных гвоздей. Да, это тебе не жёсткие металлические стулья в Групповой. Про те стулья Серпет однажды с ухмылкой заметил, что сидеть на них – уже подвиг. А может, и не шутил он так, может, опять ложная память?
– Тебе удобно? – поинтересовался Серпет. – Ну что ж, Константин, давай поговорим.
– Давайте. А про что? – насторожился Костя.
– А ты сам не догадываешься? – спросил Серпет, рассеянно крутя в пальцах сломанный карандаш.
– Нет… А что случилось?
По спине у Кости побежал холодок. Неужели что-то стряслось в Группе, а он не знает? Но после отправки Васёнкина все остальные аж на цырлах ходят, лишний раз чихнуть боятся. Нет, не в этом, видно, дело.
– Да ты успокойся, ничего не случилось. Я не в том смысле. Только всё же попробуй сам подумать, вспомнить. – И Серпет ущипнул себя за левый ус.
– Я не знаю, – осторожно ответил Костя. – Может, про то, что было ночью?
– А что было ночью? – удивился Серпет.
Глядя на него, нельзя было понять, по правде он не знает или придуривается.
– Вы же знаете, – нехотя произнёс Костя. – В Журнале же записано.
– А, так ты об этом, – засмеялся Серпет. – Ну, это-то как раз чепуха. Светлана Андреевна женщина неопытная, нервная. Мало ли что ей по ночам чудится. Так что не бери в голову. На такие пустяки я не обращаю внимания.
– Тогда про что же? Про дела в Группе? Так я же вчера вам докладывал, а сегодня сами знаете.
– Причём тут Группа?
Серпет встал из-за стола, треугольным ключом открыл один из шкафов, долго копался в нём и, так ничего и не достав, с досадой захлопнул дверцу. Потом повернулся к Косте.
– Нет, Костик, не в Группе дело. Разговор будет о тебе.
– Я не совсем понимаю, чего обо мне говорить?
Костя вцепился побелевшими пальцами в подлокотники кресла. Вот оно! Сейчас начнётся!
Серпет ничего не ответил – отвернулся к окну и долго молчал. Потом раздражённо произнёс:
– Да вот и мне тоже не всё ясно. Слушай, а вообще как тебе здесь?
– Я не понимаю, – удивился Костя. – Где это здесь?
– Здесь – это здесь, одним словом, в Корпусе.
– Нормально. А что?
– Нормально, – усмехнулся Серпет. – Сказать «нормально» означает поддержать разговор и в то же время ничего не сказать. Да и что считать нормой? Знаешь ли, это сам по себе спорный вопрос. Нет, ты не волнуйся, – поспешно добавил он, глядя на побледневшего, вжавшегося в кресло Костю. – Я ничего такого не имел в виду. Претензий к тебе нет. Учишься ты хорошо, поведение отличное. С обязанностями Помощника в общем-то справляешься, скоро, видимо, будем переводить тебя в Постоянные. Ты не бойся, я ведь про другое спрашиваю. Костя, давай по-честному – тебе не надоело всё это?
– Ничего не понимаю, – напрягся Костя. – Совсем не понимаю. Вы о чём?
Как-то Серпет странно себя ведёт. К такому повороту Костя не был готов. И раньше никогда таких вопросов за Серпетом не замечалось. К чему же он клонит?
– Это – значит это, – с некоторым раздражением ответил Серпет. – Ты же не маленький, чтобы тебе всё разжевать и в рот положить. Сам соображать должен. Вот, например, зачем ты здесь, в Корпусе?
– Как зачем? – Костя довольно удачно изобразил удивление. На чём Серпет собирается его поймать? – Ну, это… Предназначение… Распределение… Одно Большое Общее Дело… Это же всем известно.
– Это, дорогой мой, слова, – махнул рукой Серпет. – Тем более слова, которые ты плохо понимаешь. Что, кстати, нормально. Другие понимают и того меньше. А вот скажи, что ты сам думаешь? Не стесняйся, нас тут с тобой никто не слышит, и что бы ты ни сказал, это никак на твоей судьбе не отразится. Да и вообще этот разговор нужен в большей степени мне самому. Так что смелее.
– Ну… – протянул Костя. – Предназначение… Это значит, нас готовят к какой-то очень нужной работе. Чтобы приносить пользу.
– И кому же ты собираешься её приносить, позволь поинтересоваться?
– Как кому? Всем. Людям то есть.
– А каким это «всем людям»? – хмыкнул Серпет. – Давай разберёмся. Каких людей ты знаешь? Ну, ребята из твоей Группы. Помощники из других Групп. Ну, я ещё. Наблюдательницы – ты их всего-то и видел не больше десятка. Стажёр Валера. Учителя – ну, их тоже немного. Вот и всё. Именно этих людей ты и имел в виду?
– Нет, вообще людей, – немного помедлив, ответил Костя.
– Как это – вообще? Разве ты ещё кого-нибудь знаешь?
– Нет, конечно. Откуда же?
– Вот и я про то же. Выходит, ты просто знаешь, что есть и другие люди? Пускай ты никогда их не видел, ни от кого о них не слышал…
– Получается, что так, – задумчиво проговорил Костя. – Знаю, что есть и другие.
Почему-то напряжение чуть отпустило его, и это было странно – вопросы Серпет задавал донельзя опасные, и значит, нельзя расслабляться.
– Но откуда ты знаешь? – не отставал Серпет. – Если, конечно, это не тайна.
А в самом деле, откуда? Никто ему, Косте, не говорил.
– Честное слово, Сергей Петрович, – сказал он, – я знаю, но не помню.
– Не помнишь, а знаешь… Знаешь, а не помнишь… Интересно. Ладно, оставим пока эту тему. Тогда другой вопрос. Как ты считаешь, тебе ничего не мешает двигаться к этому самому Предназначению? Только подумай хорошенько, прежде чем ответить. Я же не про дисциплину и учёбу. Тут дело тонкое. И ничего не скрывай – пользы не будет.
