Он опустился на скамейку рядом с ней, но оставил некоторое расстояние. Рукой в перчатке из тончайшей черной лайки он аккуратно извлек из внутреннего кармана сложенный вчетверо листок.
– Ты попросила меня кое-что проверить, и я проверил. В гибели Адриано Сотомайора ничего не настораживает.
– То есть?
– Этот дуралей забыл о бдительности и встрял в ссору двух мелких торговцев наркотиками. Слово за слово – и его полоснули ножом по горлу. Вот и все.
– Что известно об убийце?
– Нестор Мендоса, двадцать два года. Мелкий хулиган из Эль-Баррио. Вспыльчивый, нервный. Только вышел после трех лет в тюрьме Рикерс.
– Почему его не арестовали?
Азиат пожал плечами:
– Потому что он удрал – а ты что подумала? У него родня в Сан-Антонио, но там он так и не появился.
– Обычно при розыске убийц полицейских проявляют больше рвения.
– Рано или поздно его задержат за нарушение правил дорожного движения. Или найдут его труп после поножовщины в Маленькой Гаване. Лучше объясни, почему ты заинтересовалась гибелью Сотомайора.
Ву палец в рот не клади. Маделин знала, что он согласился поделиться с ней информацией исключительно из практических соображений. Зная ее как настоящего профессионала, он решил, что она что-то учуяла, и решил этим воспользоваться.
– Я считаю, что гибель Сотомайора связана с другим делом, – осторожно ответила она.
– С каким?
– Это я хочу узнать у тебя.
Ву ни за что не пришел бы на эту встречу всего с одной стрелой в колчане.
– Намекаешь на его брата?
Брат?.. Какой брат? Маделин вспотела, несмотря на холод.
– Выкладывай! Что тебе известно? – вцепилась она в фэбээровца.
Тот изящным жестом поправил серебристые солнечные очки. Все его движения выглядели как просчитанные, заранее отрепетированные па загадочного балета.
– Я наткнулся на странную вещь, касающуюся Сотомайора. У него был младший брат Рубен, преподаватель истории в университете Флориды.
– Точнее, сводный брат?
– Этого я не знаю. Факт, что в две тысячи одиннадцатом году Рубена Сотомайора нашли убитым в парке Гейнсвилла, где он совершал пробежку.
– Как его убили?
– Диковато: до смерти забили бейсбольной битой. – Ву развернул свой листок. – Был задержан бездомный, иногда ночевавший в парке, по имени Яннис Перагия. Он почти не отпирался. У него не все в порядке с головой, и он годами кочевал по психушкам и прочим подобным заведениям. После признательных показаний Перагию приговорили к тридцати годам тюрьмы. Паршивая история, которую быстро замяли. Но в прошлом году активисты «Трансперенси» стали раскапывать это дерьмо…
– Организация, борющаяся с судебными ошибками?
– Она самая. Вздумала испортить нам отчетность: найти судью, который предписал бы сделать новый, более точный тест ДНК.
– На каком основании?
– Основания всегда одни и те же: признания могли быть вырваны у психически нестабильного подозреваемого с применением силы или угрозы силы. Благодаря достижениям науки появилась возможность идентифицировать ранее пропущенный фрагмент ДНК.
Маделин покачала головой:
– Достижения науки всего за четыре года?
– Согласен, чушь на постном масле. Правда, не совсем: появилась технология обработки ДНК, которая…
– Знаю я про нее! – перебила его Маделин.
– Короче, после новых тестов бомж оказался ни при чем.
Маделин смекнула, что Ву прячет самое вкусное на десерт.
– Что послужило доказательством его непричастности?
– На спортивном костюме Рубена нашли образец ДНК, который проглядели раньше.
– Нашли – и не стали разглашать?
– Вот-вот. А что еще прикажешь делать, если это ДНК полицейского, Адриано Сотомайора?
Маделин понадобилось несколько секунд, чтобы переварить услышанное.
– Какой же был сделан вывод? Что Сотомайор укокошил своего братца?
– Может, он, а может, и нет. Вдруг это след контакта, имевшего место совсем в другой, неведомый нам момент?
– Тебе известно, общались ли братья?
– Нет, неизвестно. Адриано успел отправиться на тот свет, поэтому расследование не стали возобновлять.
– На этом история прерывается?
– Сожалею. Теперь твоя очередь, Мадди: выкладывай, что ты раскапываешь.
Маделин с непроницаемым видом покачала головой. Время рассказывать ему о Лоренце еще не пришло. О Лесном царе – и подавно.
Денди, не скрывая разочарования, со вздохом поднялся.
– Продолжай изучение дела Сотомайора, – посоветовала ему Маделин.
Ву одернул полы макинтоша и раздвинул уголки губ в деревянной улыбке. Его продуманные движения казались кадрами в замедленном кино. Чуть заметный прощальный жест – и он зашагал к машине.
В лицо ему било солнце, походка выглядела танцем под звуки Yumeji’s Theme
[79].
19. На опушке ада
Каждый считает, что он один в аду, это и есть ад.
1
В ресторане чудесно пахло кукурузным хлебом.
Спасаясь от холода, Гаспар спрятался в «Синем фазане», одном из храмов «кухни соул» в Гарлеме. В будни он открывался только в обеденное время, но в выходные уже с десяти утра там можно было насладиться обильным бранчем: жареная курица, сладкий картофель с пряностями и горячие гренки с карамелью.
Гаспар устроился у входа, на табурете у подковообразной стойки. В заведении уже было людно, обстановка была совсем семейная: казалось, все эти туристы, семьи с детьми из окрестных домов, симпатичные девушки, тянущие коктейли с поэтическими названиями, пожилые афроамериканцы, одетые как Роберт Джонсон или Телониус Монк
[81], давно друг с другом знакомы.
Гаспар поднял руку, привлекая внимание бармена. Ему ужасно хотелось виски, но вместо этого он заказал мерзкий фиточай ройбуш и утешился блинчиком с бананом. Насытившись, он убедился, что его мозг не утратил мыслительную способность. Сначала он вспомнил услышанное от Андре Ланглуа. Для чего Шону Лоренцу понадобился коврик из багажника старой машины Адриано Сотомайора? А главное, что он намеревался с ним делать?
