Амфибия медленно протянула им бланк запроса и что-то проквакала – похоже, потребовала документы.
Маделин привыкла к полицейским участкам. Не желая зря терять время, она оттолкнула Гаспара и взяла инициативу на себя.
– Я – капитан Грин! – представилась она, протягивая паспорт. – Служила в отделе нераскрытых дел полиции Нью-Йорка на 103-й стрит. Просто хочу повидать коллегу. Бумаги здесь ни к чему.
Часовой молча уставился на них. Он еще ни разу не открыл рот. Казалось, это существо дышит посредством своей мокрой трепещущей кожи.
Движением головы он указал посетителям на ряд деревянных скамеек у входа. Маделин и Гаспар послушно сели и сразу заерзали от хлорной вони и сквозняка. Маделин спряталась за кофейным автоматом. Ей хотелось кофе, но не было долларов: она не успела обменять евро в аэропорту. От досады она уже занесла кулак, чтобы по старой привычке добыть живительную влагу бесплатно, но Гаспар поймал ее руку.
– Что вы себе позволяете? Придите в себя и…
– Хэлло, что я могу для вас сделать?
2
Оба дружно повернулись на голос. При тусклом освещении участка молодая полицейская-латиноамериканка с черными как смоль волосами приветствовала их радушной улыбкой. Ее молодость, тонкие черты лица, неброская косметика и, главное, улыбка казались воплощением изящества, нарочитым контрастом со стражем за конторкой, торжеством равновесия: уродство компенсировалось совершенством.
Представившись, Маделин повторила, что они пришли к сотруднику по фамилии Сотомайор.
– Значит, вы ко мне. Я – Люсия Сотомайор.
Гаспар заморгал. Видя его недоумение, Люсия сообразила, в чем дело.
– А-а, вам, наверное, нужен Адриано?
– Он самый.
– Мы однофамильцы. Путаница возникает сплошь и рядом. Когда он здесь работал, его, бывало, принимали за моего старшего брата или кузена.
Маделин негодующе глянула на Кутанса. «Трудно было уточнить?!» – говорил ее взгляд. Он беспомощно развел руками. По телефону он говорил по-английски и даже не поинтересовался, мужчина или женщина носит фамилию Сотомайор. Винить было некого, кроме себя самого.
– Где работает Адриано сейчас? – попытался он исправить свой промах.
Полицейская поспешно перекрестилась.
– К сожалению, нигде. Он умер.
Гаспар и Маделин снова переглянулись, недоверчиво расширили глаза, потом горестно вздохнули.
– Когда это случилось?
– Скоро два года как. Я запомнила дату: День святого Валентина.
Люсия посмотрела на часы, опустила в автомат две монетки по 25 центов и нажала на кнопку «чай».
– Чем вас угостить?
Она была не только хороша собой, но и предупредительна. Маделин попросила кофе.
– Смерть Адриано была настоящим шоком, – заговорила она, протягивая бывшей коллеге кофе. – Он был здесь всеобщим любимцем. Человека с таким послужным списком департамент не мог не ставить в пример всем остальным.
– То есть? – подал голос Гаспар.
Люсия подула на чай.
– Он через многое прошел. В детстве кочевал по приемным семьям, в юности мог прибиться к бандитам, но оказался умнее и поступил в полицию.
– Он погиб при исполнении? – спросила Маделин.
– Не совсем. Получил смертельный удар рядом со своим домом, когда разнимал двоих драчунов перед винным магазином.
– Где он жил?
Она указала на дверь:
– Здесь, недалеко, на Билберри-стрит.
– Убийцу арестовали?
– Нет. Все у нас были возмущены. Руки опускаются, когда знаешь, что человек, перерезавший горло полицейскому, гуляет на свободе.
– Известно хотя бы, кто это был?
– Насколько я знаю, это так и лежит пятном на департаменте. Он погиб у нас под самым носом! Сам Браттон рвал и метал
[60]. Этот случай – полный анахронизм, потому что наша часть Гарлема совершенно безопасна.
Люсия опрокинула остаток чая как водку – залпом.
– Мне пора, служба зовет. Жаль, что я сообщила вам такое грустное известие. – Она бросила стаканчик в урну и добавила: – Забыла спросить, зачем вам понадобился Адриано.
– В связи с одним старым делом, – ответила Маделин. – Похищение и убийство сына художника Шона Лоренца. Вам это о чем-нибудь говорит?
– Нет, но мы с ним работали в разных отделах, так что это неудивительно. – Люсия повернулась к Маделин: – Как вам известно, делами о похищении детей часто занимается ФБР.
3
От мороза и ледяного ветра застывали руки и ноги, щипало лицо, каждому незащищенному сантиметру кожи грозило обморожение. Остановившись на тротуаре перед полицейским участком, Маделин наглухо застегнула «молнию» на теплой куртке, купленной в последнюю минуту в мадридском аэропорту, намазала руки кремом, губы – гигиенической помадой, обмотала шею шарфом. Настроение было такое паршивое, что она без предупреждения накинулась на виновника всех неприятностей:
– Какой же вы разиня, Кутанс!
Гаспар, засунувший руки глубоко в карманы, ответил со вздохом:
– А вы – сама любезность.
Она натянула на голову капюшон с меховой оторочкой.
– Столько мучиться, чтобы остаться с пустыми руками!
Он попытался оспорить очевидное:
– А вот и нет!
– Похоже, мы с вами смотрим разное кино.
У него уже возникла новая версия:
– Что, если Сотомайора убили за излишний интерес к похищению Джулиана?
Маделин вытаращила на него глаза, хотя веки уже готовы были смерзнуться на холоде.
– Хватит с меня ваших глупостей. Все, еду в отель.
– Уже?
– Как же вы меня достали! – сказала она со вздохом. – До чертиков надоели ваши притянутые за уши версии. Мне надо лечь. Дайте тридцать долларов!
Она подошла к краю тротуара, чтобы остановить такси. Гаспар выудил из бумажника две бумажки.
– Почему бы вам не попробовать порыться в этом углу?
– Каким же это образом?
– Бросьте, у вас наверняка остались полезные контакты.
Она уставилась на него со смесью злости и крайнего утомления.
– Сколько вам объяснять, Кутанс: дела я вела в Англии. В Нью-Йорке я не занималась текущими расследованиями. Здесь я была кабинетной крысой.
У нее лязгали зубы, холод пробирал ее до костей, приходилось переминаться с ноги на ногу, чтобы хоть как-то согреться. Гаспара холод бодрил, а для нее был худшей пыткой.
