Двухцветный экскурсионный автобус с надписью на фоне Голливудской горы «See the homes of the stars»
[8]уже второй час колесил по престижным районам Лос-Анджелеса.
По стечению обстоятельств район Брентвуд был в списке последним.
– Что за лужайка перед ее домом! – воскликнула соседка. – Все это так дорого стоит. Впрочем, дом Джоан Кроуфорд так же совершенен, как и она сама.
Шофер направил автобус в гору, потом последовал спуск и снова подъем на холм.
– Правда, это очень умно придумано?
– Что? – Ефим вышел из задумчивости.
– Я говорю: как хорошо, что существуют такие экскурсии, – повторила домохозяйка из Техаса.
Он кивнул:
– Да-да… Очень хорошо.
– Как еще мы смогли бы увидеть дома звезд Голливуда.
Ольшанский покачал головой:
– Никак.
Автобус ехал по широко раскинувшемуся Лос-Анджелесу и теперь направлялся в район Брентвуд. Холм, на котором стоял дом следующей звезды, излучал такое же великолепие, как и все предыдущие.
– Справа от вас находится особняк самой загадочной, мистической звезды Голливуда – Греты Гарбо!
Ольшанский поднялся с сиденья и направился к двери:
– Пожалуйста, откройте мне дверь!
– Экскурсия не закончена.
– Я выхожу!
Дверь все же открыли, и Ефим сошел на дорогу. Автобус тронулся, последнее, что он заметил, был удивленный взгляд домохозяйки из Техаса.
Ольшанский огляделся, достал расческу и причесался. После этого одернул пиджак и поправил галстук, словно оттягивая решающий момент. Наконец он подошел к воротам особняка и вдавил кнопку звонка.
В течение нескольких минут ему никто не ответил. По ту сторону ворот никого не было. Он повторил попытку, однако результат оказался тем же.
Ефим опустил голову и уже собрался уйти, как вдруг к воротам подкатил шикарный кабриолет. На водительском сиденье сидела Грета Гарбо. Заметив Ольшанского, она недоуменно спросила:
– Эфим? Что вы здесь делаете?
Он подошел ближе:
– Здравствуйте, мисс Гарбо. Пришел с вами проститься.
– Уезжаете? – спросила Гарбо.
В белом джемпере и темно-синих матросских брюках она была необычайно красива. Волнистые волосы волнами ниспадали на плечи, на голове у нее был надет белый теннисный козырек. Тонкие чувственные руки крепко держали руль.
– Уезжаете? – нетерпеливо повторила она.
– Да-да… – быстро сказал Ефим.
– Ну, что с вами делать, – Гарбо указала глазами на сиденье рядом с собой: – Прыгайте!
Он сел, ворота открылись, и они поехали к дому по ровной прямой дорожке, обсаженной густыми кустарниками.
Войдя в дом, Гарбо провела его в большую гостиную и плюхнулась на лощеную кожу дивана.
– Сколько же мы с вами не виделись?
– Больше трех месяцев.
– Значит, вы уезжаете.
Он сел рядом с ней.
– Да, завтра утром.
– А как же ваш контракт с «Парамаунт»?
– Он расторгнут.
– Так быстро? Что им не понравилось? Ваш сценарий?
– Я – ассистент режиссера.
– Простите.
– Возможно, им не понравился сценарий. Впрочем, не только это. В сценарии не было никакой пропаганды. То, что Веденский, я и наш оператор Зильбер приехали из Советской России, вдруг напугало «Парамаунт», и руководство студии отказалось от этой затеи.
– Вы – коммунисты?
– Я бы так не сказал.
– Что ж, мой дорогой… Все решают те, кто платит нам деньги. – Она поднялась с дивана и направилась к небольшому бюро. Ее нежные, загорелые стопы мягко прошлись по ковру.
Склонившись над бюро, Гарбо что-то быстро написала, а потом вернулась к Ольшанскому:
– Моя фотография с автографом. – Перед тем как ее отдать, она прикоснулась к снимку губами, оставив на нем след от помады. – Вряд ли мы с вами когда-то увидимся. Прощайте!
Эпилог
Лионелла Баландовская лежала в постели и читала тетрадку, которую по случаю прихватила в доме Кирилла. Это был дневник режиссера Ефима Ольшанского:
«Моя жена содеяла смерть. Как я могу простить ей гибель Олега и Лены? Осталось только умереть самому. Умереть как можно быстрее и незаметнее».
Лионелла захлопнула тетрадь. Тяжелый выбор стоял перед ней: показывать ли запись Кириллу?
Так и не решив, она услышала звонок телефона и подняла трубку:
– Слушаю!
– С кем я говорю?
– Лионелла Баландовская!
– Вы мне и нужны.
– Кто это? – спросила она.
– Виктор Комиссаров.
Услышав имя всемирно известного режиссера, Лионелла оцепенела. Но голос из трубки вернул ее к жизни:
– Вы здесь?..
– Здесь!
– Вчера случайно видел съемочный материал нового клипа. Вы стоите на лестнице, и у вас такой взгляд… Короче, хочу пригласить на пробы.
– Меня?.. – спросила Лионелла.
– Вас.
– Я согласна.
– Пробы будут проходить на «Мосфильме» в павильоне номер четыре. Запомнили?
– Да, я запомнила…
– Пропуск будет заказан.
– Да-да…
Почувствовав недосказанность, Комиссаров поинтересовался:
– Что-то еще?
– Когда? – спросила Лионелла.
– А я разве не сказал? Завтра в четыре.
– Послушайте… Почему именно я? Ведь я давно не снимаюсь.
– Вы мне подходите, – сказал он.
Спустя минуту после разговора в комнату заглянул Лев:
– У меня есть два с половиной часа. Съездим, пообедаем?
Лионелла перевела на него взволнованный взгляд:
– Да… Я только оденусь. – Она не спеша подошла к гардеробной.
Проводив ее взглядом, Лев опустил голову и расслабил узел на галстуке.
– Думаю, мне еще удастся вздремнуть…
Екатерина Барсова. Главы из романа «Проклятие Титаника»
Пролог
Сквозь время
Посмотрите подольше на море, когда оно капризничает или бушует, посмотрите, каким оно бывает прекрасным и жутким, и у вас будут все истории, какие только захотите. О любви и опасностях, обо всем, что жизнь может принести в вашу сеть. А то, что порой не ваша рука управляет штурвалом и вам остается только верить, так это хорошо.
