– Он в отъезде? – Кирилл поднял голову.
– Да.
– Когда вернется?
– Через несколько дней.
– Черт! – вырвалось у него.
– Можешь объяснить, что стряслось?
– Сегодня утром мне позвонил следователь.
Она уточнила:
– Фирсов?
– Он самый, Егор Петрович.
– Что сказал?
– Что на пистолете, из которого застрелили альфонса, нашли мои отпечатки. – Кирилл говорил, чеканя слова и глядя в глаза Лионелле.
– Это правда? – тихо спросила она.
– Правда.
– Я спрашиваю: ты правда его убил?
Вскинув руки, Ольшанский поднялся с кресла:
– Как ты могла! Столько лет меня знаешь.
– Я уже говорила тебе: люди меняются.
– А я тебе отвечал: не до такой степени.
– Значит, не ты. – Ей очень хотелось верить, но она все же спросила: – Тогда объясни, как на пистолете оказались твои отпечатки.
– Не знаю, как рассказать…
– И все-таки.
Кирилл помолчал, потом снова сел в кресло и стал говорить:
– В тот вечер Шмельцов должен был дать мне денег. Я специально приехал за ними.
– Взаймы?
– Да.
– Ты просил у него?
– Нет, он сам позвонил мне и сказал, что у него есть свободная сумма под небольшие проценты. Деньги были нужны срочно. Я не стал ждать, пока он вернется в Москву, и сам отправился в Питер.
– Значит, ты не собирался участвовать в игре?
– Определенно – нет. Я приехал в отель незадолго до ее окончания. Забрал ключ…
– Снял себе номер?
– У меня не было денег на это. Григорий оставил для меня ключ от своего номера на ресепшене.
– Значит, ты ждал Шмельцова в его номере?..
– Что в этом такого? Забрав деньги, я хотел тут же вернуться в Москву.
– Шмельцов рассказал об этом следователю?
– Конечно. Мне тоже пришлось давать объяснения.
– Ну хорошо… Ты поднялся в его номер. Дальше что?
– Мы договорились, что, пока его нет, я напишу расписку. В ящике стола была приготовлена бумага и ручка.
– Ну…
– Я открыл ящик стола.
– И что?
– Там поверх бумаги лежал пистолет.
– Только не говори…
– Я взял его… покрутил в руках. Прицелился в зеркало.
– Ты с ума сошел!
– Кто мог знать, что из него убили человека?
– Убьют… – проронила она.
– Не понял.
– Я сказала – убьют.
– Почему?
– Думаю, что трупа там еще не было.
– Потом я положил пистолет на место и написал расписку. Когда Шмельцов вернулся с игры, он сунул мне деньги, забрал расписку и убежал в туалет.
– А ты?
– Я остался в комнате.
– Зачем?
– Он попросил подождать. Минут через десять я решился уйти. Было неловко сидеть в трех метрах от двери в туалет. У Шмельцова определенно было расстройство желудка. Сначала я хотел уехать в Москву, потом снял номер и отправился спать. Под утро меня разбудили и потащили на допрос к нашему другу.
– Ты рассказывал Фирсову про пистолет?
– Они же его нашли.
– Про то, как ты схватился за него?
– Нет, не сказал.
– Нужно рассказать, и это без вариантов.
– Мне нужен адвокат…
– Постой! – прервала его Лионелла, закинула назад голову и крикнула: – Виолетта! Возьми городской!
Однако и после этого в прихожей продолжали раздаваться звонки.
– Я – сейчас. – Она встала и прошла к телефону: – Слушаю!
– Лионелла Баландовская?
Не узнав голос, она чуть-чуть напряглась:
– Кто это?
– Следователь Фирсов.
– Что вам нужно?
– Завтра я прилетаю в Москву.
– Для чего? – спросила она.
Фирсов проигнорировал вопрос, сказав только:
– Нам нужно поговорить.
– Допрос?
– На завтра попрошу ничего не планировать. Я позвоню вам, назначу время и место. И вот еще что: передайте вашему другу…
Она ревностно уточнила:
– Какому именно?
– Кириллу Ольшанскому. Скажите, чтобы он не наделал глупостей.
Пока Лионелла думала, что ответить, Фирсов отключился, и она возвратилась в комнату.
Кирилл нервно спросил:
– Что?
– Фирсов звонил.
– Что хотел?
– Он едет в Москву.
– Зачем?
– Я задала тот же вопрос, но он на него не ответил. Просил передать, чтобы ты не наделал глупостей.
– Не понимаю, что он имел в виду…
– Вероятно, что ты ударишься в бега.
– Не дождется, – зло процедил Кирилл. – Пообещай, что поговоришь с мужем.
– Обещаю: через несколько дней, когда он вернется.
– Это долго…
– Раньше не выйдет.
– Есть у тебя выпить? – Кирилл огляделся и, заметив на буфете бутылки, встал и сам налил себе виски.
Наблюдая за тем, как он пьет, Лионелла ощутила щемящую, почти материнскую жалость. Когда Ольшанский вернулся и сел рядом, она протянула руку и погладила его. Поддавшись минутному чувству, Кирилл дернулся, схватил ее за плечи и жадно поцеловал, как будто не было долгой разлуки и они всегда были вместе. Он целовал ее в прохладные полные губы, и она отвечала ему, нисколько не сожалея об этом.
– Лионелла! Ты дома? – послышался голос мужа.
Они пружинисто отскочили друг от друга, и Лионелла обронила:
– Лев…
– Ты дома?
Лионелла поднялась и вышла из комнаты. Встретив Льва, поцеловала его теми же губами, которые только что целовал Кирилл.
– Не ждала тебя, милый.
– Вырвался раньше. – Он подошел к зеркалу и старательно причесал волосы.
– У нас – гость.
– Кто? – спросив, Лев сразу направился в комнату.
– Ольшанский Кирилл, – поспешила сказать Лионелла.
– Неужели? – в голосе Льва послышалось удивление. Увидев Кирилла, он подошел и пожал ему руку. – Сколько лет живем рядом, а в гости – впервые.
